— И есть ещё один кристалл, — прошептала Летиция, — с Ней, его идеальной жертвой. На которую мы похожи лишь частично.

— Расскажи о Ней, — прошу, продолжая жадно изучать ртутные реки и озера осколков.

Лишь сейчас я с ужасом осознала, что мы находимся в центре огромного аркана. Того самого, над которым Каратель трудился столько лет.

Тварь умудрилась перетянуть своё детище на Дорогу снов, потому никто за столько лет не смог выследить его по отголоскам ритуала.

Как жаль, что я не могу взлететь и рассмотреть всё с высоты… Мне бы запомнить руны, чтобы позже зарисовать их и показать Темнейшему…

— Я мало знаю, — с горечью ответила Летиция, — он носит этот кристалл на шее, словно амулет. Никогда не расстаётся с ним. А ещё он шантажирует им ту, другую… она ещё жива, хоть иногда её дух и проходит этими тропами.

Хм… кажется, речь идёт о сёстрах Рикхальди!

— Он выдёргивает первую из Ловушки и начинает мучить, — продолжил дух, — ломает её, выпивает магию, пока живая не соглашается делать то, что он прикажет.

Мразь…

От услышанного хотелось взвыть раненым зверем. Почему он до сих пор не загнулся от Скверны?! Где… где же справедливость?

— Нас он тоже иногда опустошает, — добавила Летиция, — но реже. Чаще сюда приходит хромой.

Что-о-о?!

— Хромой?! — воскликнула, перебив призрака. — То есть, хромает не Каратель?

— Нет, — покачал головой дух, — Зверя пожирает другая болезнь, и он лечит её кровью и чужой смертью. Мимо нас проносилось много душ, я давно сбилась со счёта, помню только тех, которых он коллекционирует.

Ох… а мы то думали, что он для шайе искал дополнительных жертв. Сколько же всего крови на руках Карателя?!

— А хромой принадлежит Бездне, — продолжила девушка, — но не хочет возвращаться. Поэтому и питается магией живых.

— Хромой, тварь из Нижнего мира? — ошалело прошептала, не в силах поверить в услышанное.

— Да, он не человек. Чудовище… Высокий, тощий словно скелет, руки когтистые почти до земли, да кожа инеем покрыта. И глаза пустые, полные ненависти…

— А как он выглядит в человеческом обличии? — спросила, сглотнув вязкую слюну.

— Не видела лица, — покачала головой Летиция, — мужчина высокий, худощавый, на левую ногу хромает. Но только когда голоден и слаб. После подпитки не хромает…

— Сколько у Зверя помощников?

— Не знаю. Я видела ведьму и хромого. Он всегда приходит раньше, ослабляет жертв, и лишь потом появляется Каратель…

Так… а вот это совсем странно…

— Разве Зверь не…

— Беги! — лицо Летиции перекосило от ужаса и меня с силой вытолкнули из осколка.

Тишину разорвал дикий, полный ненависти и злобы рёв…

— Помоги! — отчаянно завизжала, молясь, чтобы Себастьян меня услышал.

И уже проваливаясь в спасительное тепло, успела заметить мчащего к нам монстра. Того самого, которого описывал дух… жуткого, покрытого светящимся во тьме инеем, и хромающего на левую лапу…

— Виола! — голос любимого разрывает опутывающую меня тьму. Цепляюсь за него, лечу, словно на спасительный огонёк… он мой единственный шанс…

Мне снова не выбраться без его помощи…

— Себастьян! — шепчу как молитву.

В голове звенит, тело кажется ватным, и я не могу понять, выпуталась ли я, или до сих пор плаваю в ловушке Снов.

— Лисёнок, — хриплый голос врывается в сознание штормовым ветром. А губы обжигает лёгким, практически невесомым, но таким желанным поцелуем.

Не отпускай, прошу…

Любимый, единственный… лишь сейчас понимаю, насколько близки мы стали за эти несколько дней! Не могу без него, не хочу…

— Ви, как ты? — обеспокоенно шепчет, легонько целуя уголок губ, скулу, висок, ушко. Зацеловывает так, словно пытается отогреть своей лаской, стереть и забрать пережитый ужас и страх.

— Люблю тебя…, — вырывается вместо ответа.

В синих глазах вспыхивают искры и проносится целый шквал эмоций. Удивление, шок, радость и щемящая душу нежность… словно мы вечность ждали друг друга, искали и только сейчас обрели…

— Люблю, — отвечает, впиваясь в губы новым поцелуем, чувственным, глубоким, выпивающим дыхание и заставляющим сердце биться словно сумасшедшее, — больше жизни люблю.

Хриплый шёпот дразнит, сводит с ума, а от услышанного и вовсе хочется мурлыкать, сытой кошкой. А ещё… так хочется, чтобы он не останавливался!

Безумие… но я готова раствориться в нём без остатка. Хочу забыть о боли и страхах, хочу почувствовать себя любимой и счастливой! Пусть монстры подождут, я расскажу всё, что узнала, но позже… когда согреюсь, сброшу оковы могильного холода…

Я так устала притворяться сильной…

— Виола, — новый поцелуй путает мысли, — нельзя…

— Можно, — шепчу, запуская руки в короткие волосы, — не могу без тебя…

Притягиваю ближе, скольжу ладонями по обнажённым плечам, наслаждаясь незнакомыми ранее ощущениями. Так сладко, горячо, остро…

Каждый поцелуй выжигает пережитую боль, исцеляет.

А магия сходит с ума, срывается с цепи, взрываясь миллионами осколков. Меня захлёстывают чувства и эмоции, мысли путаются и всё вокруг становится таким незначительным, неважным…

Всё… кроме горячих губ, ласкающих мою шею, ловких пальцев, которые играючи расправляются с мудрёной шнуровкой платья.

И я горю, схожу с ума, наслаждаясь умелыми ласками. С губ срывается тихий стон, когда Себастьян начинает покрывать поцелуями грудь. Платье шёлковой волной скользит по телу, и я приподнимаю бёдра, позволяя окончательно стянуть его с меня.

Мы созданы друг для друга, и я не хочу больше ждать…

— Любимая, — нежный дразнящий поцелуй, словно обещание большего, и Себастьян отстраняется. Но лишь для того, чтобы тоже избавиться от одежды.

Кусаю губы в нетерпении, завороженно скольжу взглядом по идеальному телу, покрытому замысловатыми татуировками и шрамами, каждый росчерк которых — целая история. Они не портят его… нет…

Пальцы покалывает от желания коснуться каждого из них, очертить контуры, а затем нежно поцеловать…

— Сокровище моё, — шепчет, впиваясь в губы жадным поцелуем.

И я тону в нахлынувших ощущениях, захлёбываюсь в них, глажу его спину, плечи. Со всей страстью отвечаю на ласки, пусть неумело, но искренне.

Горячая ладонь касается живота, скользит ниже, и я выгибаюсь дугой, сминая простыни, кричу, забыв о том, что нас могут услышать.

В Бездну… идите все в Бездну! Хочу… хочу его до боли, до крика! И прокляну любого, кто посмеет зайти!