— В таком случае, — откликнулся Дин, — предоставь мастеру отвлекающих маневров вновь поразить и восхитить тебя.

Он ухватил за руку проходившего мимо рабочего:

— Эй, приятель, что за дела?

— А? — Тот попытался отпрянуть, но Дин поднял сжатый кулак.

— Я видел, как ты вчера пялился на мою девчонку в баре у Доннелли! Нечего слюни на нее пускать, дружище, — она тебе не кто-нибудь, а студентка Академии, не по твоей чумазой роже!

Рабочий, не старше меня или Кэла, в панике отмахнулся от него своей жестянкой с ленчем:

— Отстань от меня, придурок!

Коробка двинула Дина по голове. Тот, несмотря на защитный капюшон, притворно согнулся пополам. Привлеченный шумом проктор оставил свой пост, и я, повернувшись, взялась за поворотное колесо и взмолилась к Дару о последнем одолжении. Изнутри в лоб ударила острая боль, замок щелкнул, и я потянула люк на себя. За крохотной площадкой, на которой едва можно было устоять, начиналась лестница вниз, в бесконечную черную пустоту. Я принялась карабкаться по ступенькам, и спустя секунду в проеме мелькнула тень: Дин двигался за мной следом.

— Все в порядке? — шепотом спросила я.

— Так, пара царапин, — откликнулся он. — Кровит немного. Наверное, шрам останется — буду с ним выглядеть угрожающе.

— Тебе для этого никаких шрамов не надо, — пробормотала я, успокаиваясь.

Вниз, в темноту, мы спускались молча — я не хотела ничем нарушать эти, может быть, последние минуты вместе с Дином.

У подножия лестницы я вытащила из-под комбинезона набросанный мной план.

— Что у нас со светом? — спросила я.

Дин сунул мне зажигалку, и я в сотый или тысячный раз сверилась с маршрутом, потом, взглянув в окуляры, сопоставила нарисованное с действительностью. Здесь, в недрах Движителя, у нас на пути оставался только один люк, обшитый свинцом, — через мои очки он виделся просто черным пустым пятном. Сдвинув их на лоб, я показала:

— Туда.

Мы открыли люк, и я вновь полезла первой, готовая встретить по ту сторону поджидающих меня с наручниками прокторов, а то и самого Грея Деврана. Но внутри никого не было, даже механиков и главного инженера не оказалось на месте. Я решила, что нам просто повезло: потеряв чувство времени, я не знала, обеденный перерыв у них сейчас или, может, они отмечают чей-нибудь день рождения. Я была рада уже тому, что не придется запускать тревогу и потом пробиваться наружу в поднявшейся суматохе.

Четырехкамерное сердце Движителя гудело совсем рядом, за защитными стальными стенами, и я двинулась вверх по ступеням, которые спиралью поднимались от вентиляционного горизонта и опоясывали средоточие всего сооружения. Я заглянула вниз, в самый его центр…

Ничего прекраснее я в жизни не видела. Огромные шестерни Движителя, соединенные в планетарную передачу, слаженно вращались, а эфир горел во всех его четырех стеклянных сердцах, выделяя тепло, поддерживавшее жизнь всего города. Мой Дар неистово забился, придя в соприкосновение с единственной машиной на земле, способной объединенной мощью эфира и пара расколоть мир напополам. Только четыре Великих Движителя обладали этой силой. И я собиралась завладеть ею.

Когда мы достигли самых высоких мостков, я оглянулась в поисках поддержки на Дина, на его спокойное лицо и мглисто-серые глаза, пусть и скрытые капюшоном. Движитель тянул свою протяжную песнь, и я позволила его волшебству окутать себя теплым, уютным покрывалом, чувствуя, как от мощного гула начинает кружиться голова. Но стоило мне повернуться обратно, и вместо Дина передо мной стоял Тремейн.

— Аойфе. Вот ты и в средоточии всего.

Звук Движителя исчез, под капюшон проникал незнакомо пахнувший, из иного времени, воздух, а под ногами, только что стоявшими на твердой металлической поверхности, оказался лишь изъеденный ржавчиной остов. Сам Движитель трещал и сотрясался в агонии застопорившихся шестеренок и поршней. Эфир в гигантских резервуарах приобрел тревожащий фиолетовый цвет, где-то далеко наверху выли сирены. Нет, этого не может быть — это только видение, видение, краешек которого я уловила во сне после укуса шоггота.

— Где мы? — спросила я. Все внутри меня сотрясалось в унисон с вибрирующими мостками. Все было не так. Этого вообще не могло быть. Что-то в мире, где оказались мы с Тремейном, пришло в жуткий разлад. Мой Дар, свернувшись, забился в глубины рассудка, словно обжегшись.

— В конце, — коротко ответил Тремейн. — Я не могу проходить сквозь Землю Железа, а тебе пока не под силу одной отправиться в Шипы. Железо отравляет Народ, и потому нам должно встретиться здесь, на перекрестке времен, пока ты задержалась у этого дьявольского Движителя. — Он обвел рукой агонизирующую машину. — Ты ведь уже видела такое, Аойфе, — во сне, быть может? Конец всего, который наступит, если тебе не удастся одолеть проклятие.

Он указал на Движитель, под моим взглядом то превращавшийся в груду искореженного, содрогающегося металла, то вновь целый и невредимый. Рассудок подводил меня, безумие все сильнее запускало когти в мозг.

— Оседлай его силу, которая обширнее всего, что есть в Шипах. Пробуди королев, Аойфе. Мерзкая машина и сейчас поет в твоей крови, нашептывая тебе о своих желаниях.

Лязг и грохот раздались вновь в этом скрещении перепутанных времен. Ядовитый дым и газ поднимались из разрушенной сердцевины Движителя — на доступном ему языке он молил меня о высвобождении и просил отвести смертоносный взрыв от ни в чем не повинных жителей Лавкрафта, направить его силу в земли Шипов, к королевам, которые, вобрав ее в себя, спасут мой город от жуткой гекатомбы.

Я чувствовала Движитель внутри, и все, что нужно было сделать, — обратить его мощь к Тремейну и королевам. Дар, полученный мной по праву рождения, тек у меня в крови. Последнее, что я, такая маленькая и незначительная, могла совершить, прежде чем сойти с ума и утратить его, — это спасти Дина, Кэла и Народ. Чего же еще желать?

— Аойфе, проснись! — донесся откуда-то издалека голос Дина, притягивавший, зовущий к себе.

— Что такое, дитя? — проговорил Тремейн, проявляясь вдруг передо мной отчетливей и тверже, стоило мне на мгновение заколебаться. — Уж не испугалась ли ты?

Сила, собравшаяся у кончиков моих пальцев, соблазнительно нашептывала и бормотала, сама просясь в руки. Ухватив ее, обжигавшую пламенем, я ощутила, как нахлынувшая мощь Движителя вот-вот разорвет меня.

— Нет, не испугалась, — ответила я, сжимая кулаки. — Но я чувствовала бы себя спокойнее, если бы ты остался со мной.

Все, кроме заполнявшей меня Силы — голос Дина, реальный Движитель и даже его видение — пропадало, прервалось, словно нестабильная эфирная связь. От сплетения Дара и галлюцинаций в мозгу у меня будто замкнуло.

Тремейн подошел ближе, раздвинув губы в хищной улыбке: