Только холод не дал мне потерять сознание из-за сотрясшей все тело ударной волны. Стиснув легкие, он заставил меня, забившись изо всех сил, вынырнуть на поверхность, чтобы освободиться из его цепкой хватки. Я судорожно глотнула воздух и поплыла, обдирая ладони о плавающие куски льда, толкаясь ногами и борясь с течением.

Из воды мне был хорошо виден охватывавший Лавкрафт пожар. Багровый дым от Движителя заволакивал небо красным заревом, над рекой неслись крики. Механические вороны бесцельно кружили в воздухе, сбитые с толку картиной всеобщего разорения. На берег из туннелей канализации, из темноты, отовсюду выползали черные тени, и крики, доносившиеся от Движителя, мешались с воплями уцелевших из Народа.

— Дин! — позвала я, но мой голос терялся среди льда и дыма. — Дин!

— Аойфе! — донесся его отклик от свай моста, и я устремилась туда. — Держись! Я тебя поймаю!

Я ухватилась за его протянутую руку, едва не сорвалась и судорожно вцепилась в кожу куртки. Дин подтянул меня к себе, и я наполовину вылезла из воды, опираясь на сваю. Это было все же лучше, чем ничего.

— Я уж думал, что потерял тебя, малыш.

— М-меня… — Едва попав на воздух, я тут же снова начала дрожать. — М-меня не т-так легко… п-потерять.

— И я бы выпил за это, останься у меня моя фляжка, — ответил Дин. Он сощурился, окинув взглядом берег. — Все кончено — с Движителем, с городом. Лавкрафт пожирает сам себя.

Я отвернулась, не желая видеть, что сталось с моим домом, с его холодными улицами, Вранохраном и сумасшедшим домом матери. Матери?..

— Мама! — выкрикнула я. — Она осталась там!.. Мне нужно назад!

Дин ухватил меня, прежде чем я успела броситься обратно в воду, но не в силах был совладать с нахлынувшим на меня страхом. Мы с Нериссой никогда не вели себя как мать и дочь, не держались так друг с другом, но никого больше я не могла назвать мамой, и сейчас она оказалась в погибающем городе, по улицам которого разгуливали твари из иного мира. Я должна была найти ее, забрать куда-нибудь, где ничто, рожденное Землей Железа, не сможет ее коснуться.

— Мы вернемся за ней, — проговорил Дин, укачивая меня в своих объятиях. — Мы вернемся. Она за надежными стенами, с ней все будет в порядке. Обещаю тебе.

У меня не осталось сил бороться с ним, и я вновь бессильно привалилась к свае.

— Так не должно было случиться, — прохрипела я. Горло у меня перехватывало от ледяного холода и лезшего в рот и ноздри дыма.

Я подтянула колени к груди, стараясь повыше выбраться из воды. Но на ветру меня все равно пробирало до костей, и я уже начинала чувствовать симптомы переохлаждения. Неужели я спаслась из Движителя и убежала от Тремейна, только чтобы умереть под мостом?

— Самое ужасное, — проговорила я, — что мне уже становилось по-настоящему жаль Тремейна. Его погибающий мир, несчастный, угасающий народ. Его проклятую королеву.

— Не буду говорить, что я предупреждал тебя — не доверяй Народу, — откликнулся Дин. — Думаю, ты и так уже усвоила урок.

— Нелегко, когда об тебя всю жизнь вытирают ноги, — сказала я. — Что-что, а это мне понятно.

Меня начинало трясти, я переставала чувствовать конечности. Голова закружилась, с губ у меня сорвался смешок.

— Понятно ей. Я правда такая дура, Дин?

— Черт, — пробормотал он, растирая мне руки и спину. — Ты отключаешься, детка. Не оставляй меня.

— Так приятно, — проговорила я, ощущая, как сознание уплывает, относится ветром, словно дирижабль.

— Аойфе!.. — встрепенулся Дин и, стащив с себя куртку, укутал меня. — Проклятие, Аойфе, только не вздумай отдавать концы!

Но тут в теплое, убаюкивающее гудение проникли гул и рокот. Я подняла голову в досаде на какое-то очередное постигшее меня бедствие.

— Что еще? Разве город уже не уничтожен?

— Гарри! — проорал Дин. — Болотная ты крыса! Где ты шлялся?!

Приставив ладонь козырьком ко лбу, я увидела продолговатый силуэт «Беркширской красавицы», весь в заплатках, в следах сварки на месте столкновения с землей. Едва не касаясь воды, он приблизился и завис над волнами. Из открывшегося люка высунулся Кэл, протягивая руку.

— Поднимайтесь быстрее! Здесь повсюду вороны!

Дин передал меня ему. Стоило мне попасть в тепло кабины, как я повалилась на ближайшую скамейку, не в силах унять сотрясавшую тело дрожь. Дин запрыгнул в люк следом и ткнул пальцем в Кэла:

— Одеяла и грелку, если есть. Дело плохо.

«Красавица» качнулась, и со стороны рубки донесся окрик Гарри:

— Куда, мез ами?

Кутаясь в одеяло, принесенное Кэлом, я повернулась спиной к руинам Лавкрафта и глядела на запад, туда, где был Аркхем.

— Я хочу домой.

Дин проспал весь полет до Грейстоуна, но меня покачивание «Красавицы» так и не убаюкало. Поднявшись, я шаткой походкой прошла в рубку и уставилась поверх голов Гарри и Жан-Марка на расстилавшийся внизу пейзаж.

— Все в порядок, мадмуазель? — вопросил Гарри.

Я попыталась улыбнуться в ответ, но мне было слишком больно.

— Жить буду. — Озноб прошел, я почти высохла, но от прыжка в ледяную воду все тело до сих пор ныло со страшной силой. После обращения к Дару в голове стоял звон, а из носа трижды с того момента, как Гарри выхватил нас из челюстей реки, начинала течь кровь.

— Приближаемся к городку, капитэн, — сказал Жан-Марк. — Зрелище жалкое.

Корабль проплывал над огоньками пожарищ, светившимися словно глаза гулей на фоне угасающего дня, над мощеными улицами с перевернутыми рейсовками и лежащими ничком телами.

— Что здесь произошло? — спросил Кэл, подходя и вставая рядом со мной. — Весь город пылает.

Я ощутила, как ужасное предчувствие взбегает по спине, отзываясь болью в укушенном плече, и повернулась к капитану Гарри.

— Можем мы лететь быстрее?

— Мы теперь зависеть от милость ветров, пети, — ответил тот. — А над твоей долиной дуть противный ветер.

Пока мы пересекали уже убранное поле и поднимались вдоль склона горы, все больше и больше свидетельств побоища представало передо мной. Кровь покрывала кукурузные стебли. Повсюду лежали мертвые вороны, над которыми кружились с тревожным карканьем их оставшиеся в живых сестры. Темные силуэты двигались, словно перетекая из тени в тень.

Поднимающаяся в небо луна, почти полная, была огромной и желтой. От горы доносился вой гулей. Я не теряла надежды лишь потому, что над Грейстоуном не стояло зарево, как над Аркхемом.

— Садимся, садимся! — крикнула я Гарри, заранее хватаясь за люк. Я была виновата в том, что твари из Земли Шипов вырвались на свободу, в том, что улицы Аркхема усеивали людские тела. Тремейн использовал меня, и это ему удалось. Барьеров между двумя мирами больше не существовало.