То, что я приняла за безумие, на деле было силой. Он тоже обладал Даром — ужасным и вредоносным. Желая уничтожить Народ и саму память о магии, Девран наложил заклятие на королев, чтобы Земля Шипов иссохла и погибла. Но, если верить Тремейну, это уничтожило бы и Землю Железа. Что же Девран — не знал или ему было все равно?

И вновь это уже не имело значения. Дар брал надо мной верх. Движитель пел внутри меня, несясь, словно ветер, над лилейным полем. Я видела, как его мощь, управляемая Даром, обрушилась на ослепительной белизны цветы и пронеслась сквозь них стаей воронов — настоящих, не прокторской механической дряни. Она встретилась с проклятием Деврана, который, как и мой отец, по-видимому, знал о существовании Земли Шипов, раз именно он проклял королев.

Но и это было уже не важно. Энергия, позаимствованная мной у Движителя и обузданная Даром, столкнувшись с магией железа, расколола ее, словно молот — легкий утренний ледок, разметала хрупкие, стеклянно поблескивающие пластинки по всей Земле Шипов.

В том, чего хотел Грей Девран, наложив на королев заклятие, я разберусь позже. Главное, что теперь оно пало, рухнуло, разлетелось тысячью сверкающих осколков перед мощью Движителя, направляемой моим Даром. Сейчас я была сильнее Деврана, сильнее любой силы во Вселенной. Я была огонь и лед, очищающее пламя и остужающий холод. Я разрушила узы, державшие королев в вечном сне. Я была Движителем, и Движитель был мной.

Но тут Тремейн отпустил меня, связь оборвалась, и я вновь стала просто Аойфе. Я повалилась на мостки, ощутив врезающийся в кожу металл.

— Ты сделала верный выбор, дитя, — проговорил Тремейн. — Возможно, не единственный человек встанет на нашу сторону в грядущей войне.

Я заморгала, ничего не понимая:

— Войне?

Королевы пошевелились в своих саркофагах. Что-то бледное и жуткое подняло голову, пробуждаясь, внутри моего рассудка. Больше чем Дар, пронзительнее его, оно разгоралось во мне эфирным огнем детища Оппенгеймера — боевого Движителя. Магия — вот что это было.

Зимняя Королева раскрыла глаза, заглянув в мои. Плечо обожгло болью, и больше я ничего не видела.

— Земля Железа была одержима великой мечтой, — сквозь сотрясавшие меня конвульсии от потока силы, истекавшей назад в Землю Шипов, слышала я шепот Тремейна. — Освободиться почти от всего, проникавшего через Врата, мирясь лишь с немногим, — исключения, которые вы объясняли вирусом. Вернуть покой прежних времен, без колдовства и обманов рассудка. Но теперь с ней покончено. — Он коснулся моего лба. — Твой отец, брат, Девран — все они сыграли свои роли, ослепленные тем, что считали верным и правильным для Железа и Шипов. Теперь и ты сыграла свою. Новая Буря грядет, Аойфе, и на твоем месте, — слова шелестели как будто у самых моих губ, — я уже бежал бы, скрываясь от нее.

Боль пронзила мою руку — не такая как прежде, острая, серебряно-тонкая, и я открыла глаза.

Из располосованной ладони струилась кровь — прямо в сердце Движителя, куда я потянулась за звездным сиянием голубого эфира в стеклянной камере.

— Ты все не приходила в себя. — У стоявшего рядом на коленях Дина дрожал голос. — Мне пришлось тебя резать. Ты не хотела просыпаться. — Лезвие его выкидного ножа было темным от крови.

Движитель содрогнулся и громыхнул в предсмертной конвульсии. Огромный металлический брус, пролетев над нами по грациозной параболе и едва не задев нас, рухнул внутрь и застопорил целый узел шестерней величиной с дом.

— Перегрузка, — пробормотала я, вспомнив, как нам показывали светоленту «Как вести себя при перегрузке Движителя». — Нужно… спрятаться… под партами…

— Какие, к черту, парты! — бросил Дин. — Нужно бежать отсюда! Вставай!

С его помощью мне удалось подняться.

— Да… бежать…

Из Движителя уже валил дым, сирены со всех контрольных пунктов вопили об избыточном давлении. В конце той светоленты была картинка пылающей воронки на месте города — огромная рана на лике земли, выжженная изнутри. Но я ведь только хотела перенаправить силу Движителя, всего на миг! Я не собиралась вызывать перегрузку! Как не собиралась развязывать руки Тремейну и его Народу против Земли Железа.

Чего я хотела на самом деле? Что я наделала?!

Дин схватил меня за неповрежденную руку, и скоро мы оба присоединились к потоку бегущих рабочих. Лестница за лестницей мы взбирались вверх, а позади нас все тряслось и содрогалось. Наконец — свобода, свежий воздух поверхности, но для меня он отзывался лишь металлом и смертью. Железо сводит меня с ума, сказал Тремейн. Потому что я — подменыш. Он вообще много чего говорил.

Тремейну удалось то, что отец стремился предотвратить всю свою жизнь. «Блюститель Врат и Народ нужны друг другу» — чтобы поддерживать равновесие, преследовать пробиравшееся из одного мира в другой, держать Врата между Землями Шипов и Железа запертыми. А я открыла их, впустив магию туда, где ее считают ложью, где не в состоянии принять ее. Вот что я наделала.

— Быстрее, малыш! — крикнул Дин мне в ухо. — Эта тварь сейчас рванет!

Вентиляционные шахты отходили от Движителя в разные стороны, и, когда мы выбрались на поверхность, по всему городу из земли вздымались столбы пара, расплавлявшего железо и камень. Крышки люков срывало, и они проносились мимо снарядами. Повсюду завывали сирены.

На надземной территории Движителя царил хаос, рабочие, очертя голову, бросались на ограду, толпа рвалась в ворота, крича прокторам: «Открывай!», но те сами бежали, спасая свои шкуры. Пар собирался над высокими шпилями центральной части города двумя огромными крыльями, поглощая все, за что держались прокторы и рационалисты.

Я вдруг поняла, что пронзительный гул, стоявший в воздухе, исходил не только от сирен — вместе с ними поднимались и опадали человеческие голоса. Из-за ограды на людей кидались, шипя, черные силуэты. Козодои, среди бела дня! Они наконец прорвались сквозь Врата, а прокторам, всем до единого, и без того хватало забот, так что дети Шипов могли выбирать себе жертвы без помех — сегодня у них пир.

— Ужасно… — прошептала я. — Это моя вина. Но я не хотела такого…

— Хватит, — оборвал меня Дин, стаскивая свой пожарный костюм и помогая мне снять мой. — Нам нужно выбираться отсюда, принцесса.

Толпа рабочих наконец сломала ограждение, но их тут же окружила стая козодоев и попрыгунчиков, еще не полностью сбросивших свои человеческие личины. Новые крики присоединились к тем, что слабыми отзвуками доносились с возвышавшейся на холме центральной части города.

Дин бросился прочь от побоища у ворот к реке, таща меня за собой. Ледяная чернота надвинулась на нас, и, прежде чем я могла воспротивиться, мы уже летели вниз, прыгнув с пирса. На полдороге словно чья-то огромная рука подхватила меня, оторвав от Дина, раздался треск, как от тысячи выстрелов разом, потом оглушительный грохот, и воздуха вокруг будто не осталось. Страшная пустота возникла там, где прежде пел мой Дар. Я ушла под мертвую зимнюю воду Эребуса, уже зная, что Движителя больше нет.