И все же мне ужасно хотелось побывать там. Почему? Да потому, что я никогда раньше не летала дальше Луны, а Луна – это почти дом родной. Аутпост расположен на расстоянии в сорок с небольшим световых лет от Земли. Знаете, сколько это километров? (Я тоже.) Вот сколько:

300 000 × 40,7 × 31 557 600 = 385 318 296 000 000 км

Округлим: четыреста тысяч миллиардов километров.

График движения корабля требовал, чтобы мы вышли на стационарную орбиту (орбитальный период 22,1 часа – такова продолжительность суток на Аутпосте) в 2:47, а посадочный бот с правого борта стартует очень рано утром (рано – по корабельному времени) – ровно в 3:00. Немногие записались на эту поездку – а все потому, что пассажирам не разрешалось выходить на поверхность, да и время ночной вахты было не слишком популярно у большинства наших лежебок-пассажиров.

Но я не собиралась проспать Армагеддон. Я улизнула с веселой вечеринки и легла в постель в 22:00, чтобы урвать хоть несколько часов сна перед полетом. Я вскочила в два, нырнула в ванную, захлопнув за собой дверь. Если я забываю запереться, Шизуко следует за мной как тень – это я усвоила в свой первый день на корабле. Когда я проснулась, она уже была на ногах и одевалась.

Едва я захлопнула за собой дверь, как меня тут же вырвало. Это меня удивило. Я не застрахована от морской болезни, но эту поездку она меня не беспокоила. В поездках по «Бобовому стеблю» мой желудок выворачивает наизнанку – и это тянется бесконечные часы, но на «Форварде» я ощутила всего один позыв, когда мы ушли в гиперпространство, и еще что-то подобное прошлым вечером, когда мы входили в обычное пространство, но с мостика нас заблаговременно предупредили об этом.

Что же, искусственная гравитация на корабле стала неустойчивой? Трудно сказать… У меня слегка кружилась голова, но вполне возможно, что это – после рвоты. Черт, меня вывернуло так, словно я и впрямь очутилась в капсуле «Стебля».

Я прополоскала рот, почистила зубы, снова прополоскала рот и сказала себе: «Это – твой завтрак. Фрайди, ты же не позволишь, чтобы из-за непредвиденного „бобового“ приступа в животе ты упустила шанс поглядеть на Аутпост? Ты и так уже набрала два лишних килограмма. Настало время сесть на диету». Прочитав эту лекцию собственному желудку и призвав его к порядку, я вышла, позволила Тилли-Шизуко помочь мне облачиться в толстый спортивный костюм и пошла к шлюзовой камере правого борта. Шизуко шла следом с двумя теплыми куртками для нас. С самого начала я решила обращаться с Шизуко по-дружески, но потом, догадавшись о ее роли при мне, а в конце концов и получив подтверждение от Мака-Пита, изменила свое решение. Это, безусловно, было мелочно с моей стороны, но невозможно относиться к шпику так же дружески, как к слуге. Нет, я не стала обращаться с ней грубо. Просто перестала ее замечать. Ну а в это утро я вообще не была настроена на светские беседы.

Мистер Ву, помощник главного стюарда, отвечавший за экскурсии, стоял у шлюза с папкой в руках.

– Мисс Фрайди, – сказал он, – вашей фамилии нет в моем списке.

– Разумеется, я записывалась. Так что или впишите меня в ваш список, или обратитесь к капитану.

– К сожалению, я не могу этого сделать.

– Вот как? Тогда я устрою сидячую забастовку прямо посреди шлюза. Мне это не нравится, мистер Вy. Если вы пытаетесь сказать, что меня не должно быть здесь из-за какой-то канцелярской ошибки, мне это нравится еще меньше.

– Мм… Полагаю, это действительно какая-то канцелярская ошибка. У нас мало времени, так что вам лучше пройти внутрь, вас проводят к вашему месту, а я улажу все формальности, когда закончу с остальными.

Он не возражал, когда Шизуко последовала за мной. Мы прошли по длинному коридору – даже посадочные боты на «Форварде» впечатляли размерами, – следуя указателям с надписями: «На мостик», и очутились в довольно большом помещении, немного похожем на внутренности пассажирского гравилета: впереди – сдвоенная приборная панель, места для пассажиров сзади, огромное ветровое стекло. Впервые с тех пор, как мы покинули Землю, я видела «солнечный» свет.

Это был свет солнца Аутпоста, освещавший белую, ослепительно-белую поверхность планеты под черным небом. Самого солнца не было видно. Мы с Шизуко уселись на свои места, пристегнули ремни – ремней было всего пять, как на полубаллистике, и я, зная, что мы воспользуемся лишь антигравом, пристегнула только поясной ремень. Но моя маленькая тень наклонилась надо мной и аккуратно застегнула все остальные.

Через некоторое время появился мистер By, обшарил глазами салон, увидел меня и, перегнувшись через сидящего возле прохода мужчину, сказал:

– Мисс Фрайди, прошу прощения, но вас по-прежнему нет в списке.

– Неужели? Что сказал капитан?

– Я не мог с ним связаться.

– Тогда вот мой ответ: я остаюсь.

– Мне очень жаль, но это невозможно.

– Вот как? Ну и с какого конца вы возьметесь за меня? И кто поможет вам меня тащить? Учтите, вам придется тащить меня силой, и, уверяю вас, я буду визжать и царапаться…

– Мисс Фрайди, мы не можем этого позволить…

Тут вмешался мой сосед.

– Молодой человек, – резко сказал он, – перестаньте валять дурака. Эта молодая леди – пассажирка первого класса, я видел ее в гостиной. За столом капитана. А теперь уберите от моего лица вашу дурацкую папку и займитесь каким-нибудь полезным делом.

С удрученным видом – у младших стюардов всегда удрученный вид – мистер By отошел. Через несколько минут зажегся красный свет на табло, завыла сирена и громкий голос из динамика сообщил:

– Снимаемся с орбиты! Приготовьтесь к перегрузке!

Это был явно не мой день.

Три часа лета до поверхности, два часа на грунте и три часа – обратно, на стационарную орбиту. По дороге туда мы слышали музыку, перемежающуюся удивительно скучной лекцией об Аутпосте, по дороге обратно – только музыку, что было лучше. Два часа на поверхности, возможно, прошли бы веселее, если бы нам разрешили покинуть бот. Но мы должны были оставаться на борту. Нам разрешили только расстегнуть ремни и пройти на корму, в так называемую гостиную, а на самом деле небольшую комнатку по левому борту с баром, где подали кофе и сэндвичи. Оттуда через иллюминатор мы могли смотреть, как высаживаются переселенцы с нижней палубы и идет разгрузка багажа.

Низкие холмы, покрытые снегом. Чуть ближе какой-то низкорослый кустарник. И совсем рядом невысокие строения, соединенные крытыми переходами. Переселенцы все были тепло укутаны, но, не теряя времени, они спешили укрыться в зданиях. Груз размещался на цепочке платформ, их тянула какая-то машина, извергавшая клубы черного дыма… Точь-в-точь как на картинках в детских учебниках истории! Только здесь это было не на картинке.

Я слышала, как одна женщина сказала своему спутнику:

– Как может кому-то прийти в голову переселиться сюда?

Ее спутник промямлил какую-то чушь вроде: «На все Божья воля», а я отошла от них и подивилась: как можно дожить до семидесяти (а ей было никак не меньше) и не знать, что никому не «приходит в голову» осесть на Аутпосте, за исключением тех случаев, когда людям «приходит в голову» выбирать между жизнью здесь или пожизненным заключением, а то и смертью, на Земле.