Молодая кровь требует накала, соперничества. Я рада, что они нашли общий язык, узнав друг друга получше. Нонг’Мин так помог моему сыну, он много рассказывал мне о времени, проведенном у вас, – любезно ответила мать Лайта.

Мин машинально посмотрел на парня, но тот не намеревался вовлечься в беседу, а предпочитал уныло ковыряться в тарелке и порой делать замечания сестре, когда та распалялась.

– Как вы устроились в новой квартире? – обратился он к Кхун Нари, выполняя обязанность хозяина – поддерживать беседу за столом.

– Хорошо. Конечно, мы скучаем по старому месту. Я очень привыкла к нему, мы жили там с тех пор, как поженились с Пиватом, но иногда жизнь требует перемен – хороших или плохих.

– У меня теперь нет своей комнаты! – заныла Прим и упрекнула брата: – Если ты больше не хочешь здесь жить, тогда я буду. Пи’Мин, я обещаю хорошо вести себя. Я не такая неряха, как брат. Дома он постоянно раскидывает вещи. – Она молниеносно вскочила и сжала руку Мина, глядя на него умоляющим взглядом, от которого любой человек почувствует себя плохо. Как у кого-то вообще получается отказывать детям? Этому где-то учат? Мин в детстве получал от матери все, чего бы ни попросил, потому что она видела его в таком же свете?

– Прим! – Лайт заметно повысил голос на сестру, и та мгновенно выпустила его руку и, надувшись, потупила взгляд. – И почему ты стала такой бесстыжей? Это не наш дом, я жил тут временно, сколько раз тебе повторять! Я больше никогда не возьму тебя с собой в гости к кому-либо!

– Ничего, все в порядке. – Мин чувствовал себя лишним в центре семейной ссоры. Хотя Нун слова девочки развеселили.

– Действительно, не ругайся на малышку. Уверена, она не имела в виду ничего плохого. Я тоже в детстве мечтала о замках и принцах, – добавила экономка, чтобы примирить гостей.

– Дети, давайте не будем ссориться и расстраивать хозяев дома, пока они не пожалели, что пригласили нас, – нежно улыбнулась Мину мать Лайта, а сам он поразился ее внимательности. Нужно лучше себя контролировать. Правда, расстроен он был вовсе не тем, что эти люди показывали себя такими, какими есть.

– Нет, что вы, чувствуйте себя как дома. Нонг’Прим, как насчет экскурсии, которую я обещал?

Девочке не нужно было повторять дважды: она мигом вскочила и радостно захлопала в ладоши, тут же позабыв о суровом выговоре.

Женщины же отправились на кухню: экономка обещала поведать гостье несколько своих кулинарных секретов. Мин взглянул на Лайта, но тот даже не пошевельнулся и не изъявил желания последовать за ними. Прим вовсю тянула его за руку, поэтому ему пришлось подчиниться.

Сперва он провел экскурсию по всему первому этажу, и особенно в восторг девочку привел задний двор и бассейн. Но она не успокоилась на этом и рвалась увидеть комнату, где жил ее брат, и «опочевальню местного принца», чего Мин определенно не позволил бы никакой другой девушке, но столь юной – с легкостью. А, может, это потому, что она была частью мира Лайта?

Старший брат и мать должны были гордиться Прим: в ее поведении не было неучтивости, а только искреннее восхищение. Она спрашивала разрешение, если хотела что-то потрогать.

– Пи’Мин, ты столько читаешь! А я считала, что мальчики бывают либо красивые, либо умные.

Легкий смешок сорвался с его губ, когда он услышал полное детской наивности замечание.

– Я – исключение.

– Теперь я еще сильнее настроена выйти за тебя замуж. Наверное, мне стоит лучше учиться, чтобы стать такой же умной, как ты. – Прим, не стесняясь, воображала перед ним их общее будущее, а Мин мог лишь улыбаться и думать о том, что через лет шесть она начнет разбивать сердца.

– Я буду слишком старым для тебя.

– Ничего, ты же не можешь быть идеальным во всем. Такого не бывает. – Она отмахнулась от этой мелочи, как от пустякового факта.

– Кто сказал, что я тебя кому-то отдам? – В комнате их стало уже трое. – Я главный мужчина в твоей жизни, разве нет? – Лайт смотрел на сестру, продолжая игнорировать Мина.

– Жалеешь, что накричал на меня и пытаешься быть милым, да?

Мин не успевал за сменой настроения этих двоих. Теперь казалось, что они и не ссорились за столом. Прим вцепилась в брата, а Лайт с довольной улыбкой поглаживал ее по волосам.

– И все-таки я хочу себе парня, когда вырасту. Обещаю, что буду любить его чуточку меньше, чем тебя. Хорошо?

– Посмотрим сначала на этого парня.

– Тогда посмотри на Пи’Мина.

И Лайт действительно посмотрел на него.

Сердце по-идиотски затрепетало. Нет, даже несмотря на открывшуюся ему ужасающую правду, Лайт продолжал вызывать в нем те же самые чувства. Его все равно… тянуло к нему.

Это открытие не ошарашило. Он отказывался видеть очевидное, признавать свое поражение. Испытывать ненависть к Лайту или вовсе ничего – виделось самым разумным решением. Но… Мин был не всесильным. А лишь человеком. И не мог контролировать все.

Три месяца ничего не изменили. Лайт был все тем же парнем, впервые вошедшим в особняк: нерешительным из-за чужой ребяческой враждебности, но с открытой душой, в которую Мин не постеснялся несколько раз плюнуть. Лайт получал от него удар за ударом, но все равно оставался поблизости, как неумолимый самоубийца.

– Твой брат жил напротив, можешь сама посмотреть. Там стоит огромный телевизор с приставкой, – сказал он Прим, и девочка моментально вылетела из комнаты.

Когда Лайт хотел последовать за ней, его шаги ощущались словно гром за окном. Увесистые, резкие, быстрые. Мин поспешил за ним, ведь еще немного и между ними разрастется глубокая пропасть, а не метровая яма, через которую можно перешагнуть.

Рука легла на чужое предплечье.

– Давай поговорим.

– Мы уже все обсудили, – Лайт звучал расстроенно.

Мин знал, что ему больно. Его даже восхищала такая честность – Лайт не боялся показаться ранимым и уязвимым.

– Прости за то, что я сказал вчера. Ты был прав, я – нет.

Он долго собирался с силами, чтобы признать это. Сказать эти сложные для себя слова. Однако сказать нужно было. По-другому отныне нельзя.

– Вау, не думал, что ты умеешь извиняться.

– Я и не умею. Это демоверсия, так что не будь слишком требовательным.

Его прожигали взглядом, однако Мин знал: внутри Лайта сидело что-то такое, что всегда стремилось прощать людей, даже если он и пытался этому противиться.

– Впрочем, ты был прав не во всем, – продолжал Мин. – Ты не галочка в списке моих побед. Не попытка разнообразить личную жизнь. Не эксперимент ориентации.

Лайт опустил глаза