не может принять любовь и преданность. Он часто был свидетелем насилия со стороны родителей в раннем возрасте и узнал, что отцы избивают матерей, а нередко и детей, и этот гнев, стыд и нужда обычно выражаются через насилие. Он может воспринимать себя беспомощным и униженным по отношению к своему партнеру, которого считает практически всемогущим, ответственным за большинство вещей, которые его беспокоят или расстраивают.

Компульсивный аспект жестоких отношений связан с этим неосознанным выплеском, когда удовлетворяются глубинные эмоциональные потребности и разыгрываются знакомые деструктивные модели поведения. Существует общая зависимость и общий страх быть брошенным, хотя и необязательно выраженный. Таким образом, жестокие отношения имеют прочно укоренившуюся деструктивную динамику, предполагающую взаимную потребность друг в друге, в силу которой трудно из этого выпутаться.

Насилие и садизм в жестоких отношениях

В отношениях, наполненных жестокостью, насильнику необходимо, чтобы жертва оставалась в живых. Агрессивный импульс состоит не в том, чтобы разрушить, а в том, чтобы сохранить жертву с целью контролировать и причинять ей боль, а также чтобы она не ушла. Это ключевая особенность садомазохистских отношений, в которых необходимо сохранить жертву в живых, чтобы ее пытать (Welldon, 2002). Насильник нуждается в жертве, чтобы она была живым получателем пыток, доступным объектом, в который можно было бы изливать свое презрение и чувство беспомощности, хотя в разгар крайней ярости он способен и убить ее.

Жестокий мужчина часто описывает своего партнера как «идеальную женщину», которой он «поклоняется», но которую боится потерять, предсказывая, что в конечном счете она покинет его. Использование продолжительного физического и эмоционального насилия и запугивания позволяет ему почувствовать, что он контролирует ее, повышая при этом чувство собственного достоинства и получая короткое ощущение эффективности и силы.

Трудности при уходе из насильственных отношений

Браун заявляет, что вопрос о том, почему женщины позволяют себя избивать, основывается на предположении, что с их уходом насилие прекратится (Browne, 1987). Ее исследование включало 42 случая женщин-убийц и контрольную группу из 200 жертв домашнего насилия, которые не убивали. 53% женщин в группе, которые не убивали своего партнера-насильника, покинули его к моменту собеседования. Автор указывает, что этих женщин нелегко идентифицировать как избиваемых, потому что они ушли после первого или второго насильственного инцидента и обычно не обсуждают опыт ни с кем из-за стыда, вины или самообвинения. В группе женщин-убийц значительная часть женщин оставила своих истязающих партнеров в прошлом, а некоторые даже расстались или были разведены за несколько лет до фатального инцидента. Браун излагает три важные причины, по которым женщины не могут или не хотят покидать своих жестоких партнеров:

1. Бытовые проблемы, связанные с расставанием.

2. Страх возмездия.

3. Последствия жестокого обращения с жертвой.

Практические трудности, связанные с уходом от партнера, склонного к жестокости, включают в себя тот факт, что большинство друзей и родственников хорошо с ним знакомы, и это усложняет задачу. Женщина не может просто исчезнуть, не отрезая себя от друзей и семьи как раз в тот момент, когда ей больше всего нужна их поддержка. Партнер, склонный к насилию, часто бывает очень навязчивым, ревнивым и удерживающим, и он может быть хороню информирован о возможных убежищах, которые она будет искать в кризисной ситуации. Хотя приюты для избиваемых женщин и их семей существуют, они часто переполнены и не могут предложить защиту для всех женщин, которые ее ищут. Кроме того, проживание в убежище или приюте несет определенную степень стигматизации и отсутствия безопасности, которые могут быть особенно обременительны для детей. Условия для ухода за детьми и серьезные нарушения их повседневной жизни также являются важными аспектами для любой ответственной и заботливой матери. Избиваемая женщина может быть особенно уязвима к чувствам вины, стыда и самообвинения, считая, что, оставив своего партнере и подвергая своих детей стрессу, нестабильности и потере отца, она действует безответственно и эгоистично. В то же время желание защитить детей от насилия может стать катализатором ее решения уйти

Бытовые трудности

Когда женщина покинула своего партнера и скрылась с детьми в убежище или временном жилье, она рискует также, что придется вступить в борьбу за опекунство, где муж будет использовать факт ее ухода как доказательство нестабильного психического состояния жены, пренебрегающей соблюдением социальных норм и благополучием детей. Он может обвинить ее в побеге из дома. В битве за опеку над детьми это может быть серьезным обвинением и вполне способно поставить под угрозу возможность будущей заботы женщины о детях: «Во многих случаях обидчик борется с женщиной за опеку над детьми и иногда выигрывает» (Browne, 1987, р. 111). Это тем более вероятно, когда нет доказательств насилия со стороны партнера «отношении детей. Супруг, проявляющий жестокость, может воспользоваться тем, что женщина обратилась в приют в поиске крыши над головой, а также в социальные службы за поддержкой.

Как только социальные службы узнают, что женщина и ее дети подвергаются риску физического насилия, они могут направить мать на психологическую оценку, где есть вероятность вывода о том, что на момент оценки она не может обеспечить адекватный уход и защиту своим детям. И снова люди, к которым она обратилась за поддержкой, окажутся предателями и оставят ее, и она может потерять опеку над своими детьми. Мать может опасаться, что ее вполне объяснимая нестабильность и психологический дистресс после разлуки с партнером, склонным к жестокости, приведут к сокращению ее шансов сохранить возможность заботиться о детях. По закону социальные службы обязаны защищать детей. В случаях оценки риска защита детей стоит на первом месте, а потребности матери являются второстепенными. В законе 1989 г. о детях четко указывается, что потребности детей в обеспечении благосостояния и защиты являются первостепенными при рассмотрении в суде, и кроме этого подчеркивается важность того, чтобы оставить детей в их биологических семьях, где это возможно. В случаях серьезного пренебрежения или жестокого обращения с детьми специалистам,