«Ввязаться в какую-то местечковую войну!» – он злится на себя. Устал махаться. Устал резать чужую броню своими усиленными когтями. Устал от того, что Манакриза так резво рубится, что за ней трудно поспевать даже её умудрённым опытом родителям.

Вникать в ситуацию он не стал (понял только, что тут какой-то передел власти и территорий, что пара воинов из совета сильнейших сговорилась с врагами), просто следовал за Манакризой. А её отправили напасть на лагерь войска для завоевания её клана. Причём застать врасплох завоевателей не получилось, поэтому сейчас в связке естественных пещер настоящее месиво.

Вновь Шаакарана тыкают мечом, он отшвыривает нападающего, зацепив ему руку когтями, уворачивается от удара дубинкой, морщится от ткнувшихся в грудь стрел. Закричав, наклоняется и бросается на воинов, практически насаживает одного на рог, мотает головой, сбрасывая орущего человека на его собратьев. На миг теряет из виду Манакризу, а увидев, перемахивает через тела и сносит подвернувшегося воина плечом.

Запах крови, оглушительные вопли, звон оружия, хлопки редких выстрелов – всё это в какой-то момент ломает его сознание, и то уплывает в далёкий красный туман, предоставив телу самому разбираться с проблемами.

И тело, освобождённое от необходимости заботиться об эстетике, сохранности брони, когтей, осторожности, идёт в полный разнос. Котодемонический рык прорывается сквозь вопли и звон. Магии для полной боевой трансформации не хватает, но тело увеличивается, мышцы уплотняются, наливаются силой. И без того достаточно высокий, Шаакаран вытягивается, разрастается до двух с половиной метров, и теперь возвышается над не слишком крупными людьми Онриза, словно башня. Стрелы отскакивают от его трансформировавшейся под размер брони, прорезают кожу лица, но не могут пробить кости. Зато двенадцатисантиметровые лезвия острых, как сталь, когтей Шаакарана крошат плоть и броню.

Он чудовищен, в свете красных химических шашек выглядит, как ожившее божество. И первые ряды врагов содрогаются от ужаса перед его несокрушимостью. А сзади на них напирают те, кто посмелее, те, кто из-за расстояния и плохого освещения ещё не понимают, что это не крикун тут буйствует, а самый настоящий демон.

Не обращая внимания на союзников, озверевший Шаакаран бросается в гущу людей. Крики ярости всё чаще срываются на вопли боли. Он несётся вперёд, не очень понимая даже зачем, просто инстинкт требует победить.

БАБАХ!

Пещера содрогается, пол под ним шатается, сверху начинают осыпаться камни, придавливая громче закричавших людей, но даже это не останавливает Шаакарана, и только прорвавшийся сквозь десятки голосов крик:

– Шаак! Назад!

Чуть проясняет его сознание. А там оно приходит в ужас от воплей, шатающегося пола, бегающих людей, падающих камней. И, уменьшаясь на ходу, Шаакаран бросается назад с воплем:

– Ризи!

Воины Эл-Имани, не привыкшие отступать перед врагами, всё же отступают от падающих камней и разрушающейся пещеры. Шаакаран, отбежавший от них слишком далеко, пытается резво скакать, но качающийся пол не даёт рассчитать силу, прыгнуть, и в груди замедлившегося Шаакарана разливается ужас.

Пол резко уходит вниз вместе с ним. Шаакарана почти размазывает об камни. В мечущемся красном свете и тенях, в горохоте камней он почти не понимает, что происходит, как глубоко он провалился. Поднявшись с острых изломов камней, оглядывается.

Яркий зелёный свет вспыхивает в стороне вверху, озаряет руку и лицо выглянувшей из-за края обрыва Манакризы.

Камень с грохотом валится рядом с Шаакараном, окатив его острыми осколками.

– Сюда! – командует Манакриза.

И Шаакаран бросается к ней. Пол снова шатается, трескается, камни сыплются всё чаще, ближе, Шаакаран едва успевает увернуться. Паника охватывает его, мешает дышать. Практически врезавшись в каменную стену образовавшегося провала, он подпрыгивает, но не может дотянуться до края. Прыгает снова.

Слишком высоко!

Его снова окатывает осколками камней, пол дрожит. Манакриза так близко, но не дотянешься.

«Не бросай, не бросай, не бросай», – молит прыгающий Шаакаран, пытаясь больше наполнить мышцы магией, но и магии мало, и страх мешает собраться.

Передав кому-то колбу светильника, Манакриза перевешивается через край и протягивает руку:

– Хватай!

Шаакаран замирает, глядя в её глаза, скрытые тенью, в её лицо, почти невидимое сейчас. Вдыхает и выдыхает, отрешается от чуть не припечатавшего хвост обломка. Собирает всю магию и, влив в мышцы, подпрыгивает.

Пальцы Манакризы крепко сжимают его руку и дёргают вверх.

Я предполагала, что у Джель, категорически не приемлющей обнажение, могут возникнуть проблемы с этим этапом конкурса.

Ожидала, что она откажется.

Но она не отказывается участвовать, она воет над купальником, привезённым костюмером, и сводит с ума всю команду.

В этот вечерний час гостиная превращена в примерочную и гримёрную в одном флаконе, а тренировочным подиумом нам служил пол у стены, отгороженный проводом удлинителя. Трюмо с подсветкой всего два, как и рогатых гримёрш,

Всё как-то слишком неорганизованно, поспешно… кажется, нас тут забросили и шоу тянут из чистого упрямства, отчаянно экономя на всём.

Мы что, упали в рейтинге, и даже дефиле в купальниках его не подняло? Учитывая уровень рекламной поддержки, это более чем странно. Или всё потратили на рекламу и сексуальные купальники с вышивками и блёстками (то-то Котик обрадуется)?

Принцесса, занявшая место возле трюмо, закатывает глаза:

– Джель, не хочешь – откажись! Но не вой!

Разумно, но…

– Я не могу! – захлёбывается слезами засевшая в углу Джель. Её купальник от них уже промок (хотя там такой купальник, что и на один платок не хватит). – Не хочу в корректировщики, не хочу быть «мясом», мне страшно! М-меня съедят!

– Пф! – фыркает закутанная в халат Принцесса. – Тогда выходи на подиум. Я, девушка королевской крови, и то не ропщу, а ведь для меня такой выход – позор.

Возможно, Принцесса даже не совсем красуется: купальник у неё (синий с белыми узорами) из самых закрытых, как и у меня (чёрный бархатно-латексный), и у Катари (насыщенно-изумрудный с вкраплениями тёпло-зелёного).

А Джель себе ничего не выбрала, поэтому ей привезли тонкие красные верёвочки, не прикрывающие почти ничего. И вроде сама виновата, но Джель, выросшая в совсем технологически неразвитом мире, медленнее всех нас осваивает технологии, следовало догадаться, что у неё могут возникнуть проблемы с чтением сообщения, заказом. Догадаться и помочь.

На место накрашенной Вельи в откровенном голубом купальнике со стразами усаживается суккуб-Манакриза. Довольно милая, кстати, девушка (или женщина, или бабушка – этих суккубов не разберёшь), хотя немного слишком услужливая. Возможно из-за положения этого вида демонов и отношения к ним. Купальник она выбрала средний по открытости из возможных, цвета шоколада с жёлтым, почти горчичным, узором, добавивший изящества спортивной фигуре Манакризы.