– Ты не представляешь, как тебе повезло: всё невероятно быстро заживает, – Манакриза берётся за бутылочку с перекисью водорода и под жалобным взглядом Шаакарана подносит к его раскуроченной скуле. – Глаза закрой.

Шаакаран зажмуривается.

Химическое вещество вспенивается в его ранах, покрывая щёку розовой шипящей пеной. Её Манакриза смывает водой и вглядывается в непривычно быстро стягивающуюся плоть.

– Ты просто счастливчик. Возможно, даже шрамов не останется. А люди мучаются с такими ранами очень долго, рискуют получить заражение. Тебе очень-очень повезло. Я бы сказала, ты прирождённый воин. Если бы не твой характер.

– Я милый, – Шаакаран поджимает почти зажившие губы. – Что тебе не нравится?

– Только не дёргайся, – она ухватывает пинцетом слоистый кусочек камня и выдёргивает из раны.

– Ой! – дёргается Шаакаран.

– Если не будешь дёргаться, отведу на эпиляцию, – шёпотом обещает Манакриза.

– Да? – Шаакаран распахивает глаза. – А на маникюр и педикюр?

– Это ты сам поищешь, а я знаю только где сделать эпиляцию и договорюсь, чтобы тебя приняли.

– Отлично! – Шаакаран пытается улыбнуться, но мешают порезы на лице.

Впрочем, обещание одного из привычных благ смиряет его с этой проблемой.

***

Как хорошо, когда не хочешь победить: можно не переживать о поражении в одном из этапов, а гордо и спокойно идти к своей цели.

Вот и я иду – к Шаакарану, стоящему возле стола с угощениями.

Студентки вокруг него так и вьются, он им улыбается, но я смело вторгаюсь в круг чистопородных демонов и подхватываю Шаакарана под руку:

– Давай потанцуем, Котик.

Что-то странно вспыхивает в его голубых глазах, рука чуть вздрагивает.

– Люблю смелых, – сообщает он. – Но ты всё равно меня не затмишь.

– Нет, конечно, – любезно соглашаюсь я и тяну его мимо остолбеневших от такой наглости демониц.

Сквозь музыку слышу возмущения: «Да что это мясо о себе возомнило?» «Люди совсем обнаглели, лучших демонов забирают!»

Перед тем, как влиться в число редких танцующих, среди которых и Катари с Илантихом, замечаю пурпурное лицо Принцессы. Похоже, она думает, я Котика перехватываю назло ей.

Шаакаран натянуто улыбается, я подступаю ближе, в каскаде кружений пытаясь отойти подальше от парочки студентов: мои вопросы не для чужих ушей. В один из поворотов наталкиваюсь взглядом на Принцессу, увлекающую к танцу инкуба под видом Лео. Ну-ну, пусть танцуют. Она, заметив мой интерес, улыбается ехидно, но я улыбаюсь открыто и лучезарно. Принцесса аж спотыкается.

После чего я полностью сосредотачиваюсь на Шаакаране.

– Я хотела поговорить о моих подругах.

– Предлагаете себя вместе?

Теперь чуть спотыкаюсь я.

– Нет, я всё думаю, попали ли они туда, куда стремились.

Шаакаран шире приоткрывает глаза:

– А я откуда могу знать?

Я сбиваюсь с ритма, сдерживаю рвущийся возглас «Но ты же помог доставить их по домам!»

И продолжаю танец, кружение, скольжение между другими танцующими, вглядываясь в лицо Шаакарана, прислушиваясь к своим ощущением, перебирая всё то, что замечала прежде.

Это не Шаакаран.

Я танцую с инкубом!

Кто-то подменил им Шаакарана.

Но если здесь сейчас инкуб, то где же Котик?! И что он сделал с Лиссой, Мадом и Манакризой? Они живы?!

Клан Эл-Имани умеет воевать как никто в их протекторате Гурун. Поговаривают, что и в соседних протекторатах равных им нет.

Но умея так хорошо воевать, они, как противовес этому, умеют и хорошо повеселиться после боя, с чувством проводить павших.

Победу над внутренними врагами, обошедшуюся им в несколько десятков соклановцев, Эл-Имани празднуют с тем же отчаянным удовольствием, даже больше, потому что нет врага страшнее Эл-Имани, и победить такого – честь, а уж когда удалось прихватить пару сотен воинов из вражеских кланов – и того лучше.

Пещеры наполнены мерным рокотом барабанов, пением, смехом, ароматом жарящегося мяса. Яркий свет горит только на подступах к поселению, а внутри разлит ленивый полумрак. Дежурные ходят по своим маршрутам, заняты приготовлением кухарки и повара, но остальные – гуляют.

Начало мероприятия Шаакаран пропускает из-за косметических процедур. Манакриза не обманула и отвела его на эпиляцию в комнату, больше похожую на камеру пыток. Варварская обстановка, варварские инструменты и составы, чуть было не пострадавший от ручек исполнительницы хвост, но Шаакарану удалось получить кое-что и сверх обещанной награды: ему подпилили ногти, гриву вымыли с не слишком хорошей, но всё же отдушкой. Рога отполировали! И пока он приводил себя в порядок, раны на лице окончательно затянулись. А служанка из дома Манакризы начистила его доспехи.

Так что сейчас Шаакаран ходит по пещерам довольный, чистый почти как в момент попадания сюда, и в паху ему не жарко.

Красота же!

Заметив одну из пытавшихся пленить его девушек, Шаакаран резво ускакивает за ближайший дом, благо полумрак способствует незаметному передвижению.

Местных решительных девушек Шаакаран старается избегать, а то он, возвращаясь с эпиляции, видел вход в пещеру любви, куда таскали побеждённых. И видел, как мужчину возле этого входа три девицы мутузили за попытку утащить одну из них.

Где-то крадучись, где-то быстро проскакивая, Шаакаран обходит одно скопление людей за другим, высматривая Манакризу. На него, если замечают, посматривают с любопытством, а то и уважением. Порой Шаакаран краем уха слышит рассказы о своём доблестном поведении в бою и превращении в чудовище. И вот это последнее хоть и сомнительный комплимент, но всё же похвала и даже с элементами восхищения.

А восхищение Шаакарану нравится, улучшает настроение. И когда он доходит до пещеры со зданием совета сильнейших, он уже настолько горд собой, что не прячется, покачивает хвостом, сверкает наполированными рогами, выпячивает грудь.

Но при виде Манакризы вся уверенность Шаакарана начинает стремительно улетучиваться.

Она сидит в одном из больших кругов, расположившихся на пир возле центрального здания, и о чём-то болтает с матерью, показывает на пальцах, покачивая шампуром с кусочками мяса. Отец, сидящий по другую её руку, слушает задумчиво.

Дёрнув хвостом, Шаакаран застывает на границе света, охватывающего расстеленную прямо на полу скатерть, и тени выпустившего его тоннеля. Всё дикарское буйство, ужасные условия пира, аппетитные запахи – всё отступает.

Шаакаран медленно идёт между сидящих кругами людей, некоторые приветственно машут ему, а другие рассказывают соседям, что это то самое чудовище, неуязвимое ни стрелам, ни пулям, разрывающее людей пополам и пробивающее любые доспехи.