– Это он мне выдал генерала Степанова и Шульгу, – проглатывая очередной кусок пищи, произнес Евгений.

Агер Агишевич принял доводы Евгения. Но кто тогда мог в отделе помочь выйти на Воинова и склонить его к сотрудничеству? Причем оба не сомневались, что такая версия имеет право на жизнь, ведь и в следственном изоляторе Воинову кто-то помог избежать смерти. Но, с другой стороны, всем было бы выгодно, и в первую очередь Баумистрову, чтобы убийца как главный свидетель сгинул в следственном изоляторе. В этом свете сделка между Баумистровым и Воиновым не выглядит разовой, значит, их что-то объединяет… но что?

Другой вопрос: зачем Баумистрову лишать жизни бывшую жену? Может, она и держала на него обиду за то, что он ее бросил. Женщины очень мстительны, – возможно, она вынашивала планы будущего возмездия. Но как? Да, она много знала о его старых делах. Но с точки зрения правосудия, если брать только финансовые нарушения, когда они вместе работали в одном бизнесе, то сразу напрашивается вопрос: смогут ли эти злоупотребления найти отражение в уголовных делах? Максимальный срок давности по экономическим преступлениям – десять лет, время для правосудия безвозвратно ушло. Поэтому вопрос, какую опасность могла нести бывшему мужу Екатерина Баумистрова, только предстояло раскрыть.

Когда с горячим блюдом практически было покончено, в гостиную вошла Римма. Она, как и положено хозяйке, глядя на почти опустошенный стол, с притворной досадой произнесла:

– Что так мало съели? Женя, давай положу тебе еще!

Евгений вежливо поблагодарил хозяйку и наотрез отказался от очередной порции, он явно переел. Тогда она предложила чаю. Мужчины за столом согласно кивнули. Жена полковника быстро сменила обстановку на столе, в одно мгновение выросли кружки с блюдцами, вазочки с конфетами и двумя видами варенья.

– Слушай, а ты предложил выпить молодому человеку? – спросила Римма. Агер Агишевич признал просчет и тут же предложил опрокинуть за здравие. Евгений не отказался, они выпили по стопке водки, этой дозой дело не ограничилось. Дальше разговор шел как по маслу, они продолжили рассуждать и строить версии. Агер Агишевич затронул показания Воинова. Если Баумистрову он не убивал, то ему, вероятно, подробно объяснили, как все произошло. И здесь у полковника закралось сомнение. Он прочитал множество раз показания Воинова, особенно что касалось убийства Баумистровой.

– Я не нашел ни одной зацепки, что Воинов врет, показания четкие и не расходятся с другими фактами дела, – констатировал полковник.

Евгений не до конца понял, о чем хочет сказать наставник, поэтому под действием хмеля он недоуменно улыбался.

Полковник применил основы психолингвистического метода[8]. На западе, особенно в США, агенты ФБР и полицейские часто прибегают к методу анализа утверждений, который за счет анализа показаний подозреваемых помогает указать на предполагаемого преступника. К примеру, если сотрудники органов правопорядка задержали одного или несколько подозреваемых в убийстве, но против него или них нет прямых улик, то их просят более подробно описать, что они делали в день убийства.

К примеру, если убийство произошло около шести часов вечера, то подозреваемых просят описать более подробно, как они провели день до этого времени, чем занимались непосредственно в шесть часов и после шести часов. Люди, не совершавшие преступления, подробно и основательно дадут детальное описание всего дня, включая время убийства. Но преступник, описывая, чем он занимался в момент преступления «на другом конце города», будет сбиваться в показаниях и описывать отрезок времени, когда было совершено убийство, со словами «не помню, не запомнил, не заметил», то есть его показания будут носить расплывчатый характер.

Анализ данных показаний не может служить уликой в уголовном деле, но он может с большей вероятностью указать на предполагаемого убийцу, которого в дальнейшем можно будет взять в разработку. Полковник изучил показания Воинова по убийству Екатерины Баумистровой, приложив к нему метод анализа утверждений, но уже от обратного, так как не было необходимости что-то доказывать – пришедший с повинной и так все взял на себя. После чего пришел к выводу, что Воинов очень подробно и четко описал, как умерщвлял Баумистрову.

– Или он действительно убил жену Баумистрова, или он слишком одарен. Например, он обладает совершенной памятью и устойчивым характером, чтобы не сбиться в показаниях и не дать повода усомниться в своих словах, а настоящий убийца гуляет где-то на свободе, – с выдохом выговорил Агер Агишевич и вопросительно посмотрел на Евгения. Завидев молчаливый и задумчивый взгляд Евгения, он предложил выпить еще по пятьдесят грамм.

– Ты не предлагал ему пройти полиграф? – спросил с кислым лицом Агер Агишевич после того, как запрокинул очередную дозу алкоголя.

– А зачем, он и так во всем сознался, – ответил Евгений, выдерживая паузу перед тем, как последовать примеру наставника, и залпом опрокинул стопку.

– Да, здесь не было необходимости.

– Думаете сейчас подвести Воинова под полиграф?

– Сейчас поздно, Житомирский не даст санкции. Вдруг машина покажет, что он не виновен, причем не только в случае с Баумистровой, но и с двумя другими жертвами. И что тогда? Тем более такие, как Воинов, умеют обманывать технику. Он же ненормальный, если верить врачебным документам.

– Уникум? – вставил Евгений.

– Не знаю, кто он, но в деле множество вопросов.

Когда с чаем было покончено, они перешли в кабинет к Агеру Агишевичу.

Просторная квартира состояла из четырех комнат, что для семьи из двух человек более чем достаточно. Сын и дочь Агера Агишевича жили и работали за границей, оба окончили факультет журналистики МГУ. Дочь Майя жила в Италии и представляла там интересы одного из российских телевизионных каналов, а сын Алик работал на Ближнем Востоке, неплохо владел фарси и, помимо ряда российских информационных агентств, представлял интересы еще двух западных СМИ. На родину они приезжали крайне редко, один раз в два года. Майя вышла замуж за итальянца и растила двух мальчиков, уже граждан Италии. Алик все еще ходил в холостяках.

Римма принесла из гостиной на подносе чайник с заваркой и бутылку водки с парой рюмок. В ее движениях была легкость и открытость. Эта женщина, как заметил для себя Евгений, излучала теплоту, женственность и, одновременно с открытой улыбкой, сочетала непокорность и недоступность. Демонстрируя окружающему миру лояльность и приветливость, тем не менее, она не давала повода, чтобы кто-нибудь мог усомниться в ее верности мужу. Когда она покидала комнату, Евгению пришлось приложить усилия, чтобы не смотреть ей вслед оценивающим взглядом.

Как только она ушла, полковник спросил Евгения, не уморил ли он его своими аналитическими выкладками. Евгений растерянно покачал головой, в его мысли навязчиво вселилась супруга полковника, он уже предвкушал, как он включит ее в свою новую фантазию. И тут вспомнилась фраза Воинова «Невозможно излечить болезнь одним хирургическим вмешательством». Он понял, насколько глубоко метастазы проникли в его организм. Евгений вновь испытал столь знакомое чувство вины и чувство превосходства над пожилым учителем, молодости над старческим бессилием, отметил, как незаметно улетучился шарм и импозантность Агера Агишевича.