слабости. Как будто мы испугались движения их флотов, – с сомнением в голосе ответил тот.

– Еще сообщите им, что ввиду значительного перевеса НАТО в обычных вооружениях, Генштабом получен приказ на применение тактического ядерного оружия. В их дубовых башках все еще сидит уверенность, что мы не будем его использовать. Надо им напомнить, что это не так. Проинформируйте противника о том, что ответ на любую агрессию будет асимметричный и максимально разрушительный по своей мощи и масштабам. И еще… Скопируйте вашу переписку в Генштабы Франции, Германии и Италии. Эти почуяли, что запахло паленым, и будут делать все, чтобы война не коснулась их стран. Собственные цветущие палисадники в ухоженных городах им явно дороже натовской солидарности.

– Сделаем, – ответил генерал. – Только наши предупреждения вряд ли сработают. Для них, я думаю, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

– Согласен. Но ты же меня знаешь. Я всегда даю последний шанс.

Вот и все. Министр откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Решение пришло само собой. Надо позволить противнику сжать пружину до предела и, когда она будет готова высвободить всю свою разрушительную энергию, показать, чем это для него обернется.

Он посмотрел на часы. Почти полшестого. Еще есть время. Надо хотя бы на час закрыть глаза. Возраст уже не тот, чтобы отгонять сон энергетиками.

Но отдохнуть не получилось. Через двадцать минут по спецканалу позвонил президент Франции. Разговор был недолгим. Француз заверил, что его страна не будет частью конфликта и что такую же позицию занимают Германия и Италия. Это означало, что за тремя ведущими европейскими странами последует большинство членов ЕС. Затем француз осторожно поинтересовался, насколько далеко может зайти Россия в случае одностороннего удара США по ее территории. Ответ был однозначный – максимально далеко. Вплоть до применения стратегического ядерного оружия по территории любой страны, от которой будет исходить угроза. Даже по связи было заметно, что хозяин Елисейского дворца нервничал. «Раньше надо было нервничать», – подумал министр, а вслух добавил:

– Мы послали в США и Великобританию четкий и ясный сигнал, что считаем конфликт исчерпанным. Мы, как сторона, вынужденная отвечать на нападение, предложили им воздержаться от дальнейших агрессивных действий и начать переговоры об урегулировании конфликта. Ответа пока нет. Вместо диалога их флоты выдвигаются на ударные позиции.

– Возможно, это всего лишь демонстрация силы и решимости. Сигнал вам о том, что в случае агрессии со стороны России будет дан жесткий ответ.

– Агрессии? Вы о чем? – хмыкнул в трубку министр. Его стал утомлять это холеный французский хипстер, возомнивший себя Цезарем. – Наши действия всего лишь ответ на ракетные атаки против России. Так что держите свои пропагандистские штампы при себе.

– Прошу прощения, я не совсем точно выразился, – поспешил извиниться француз. – Но несмотря на э… несколько поспешные действия Вашингтона, я все же призываю вас к сдержанности. Необходимо сделать все, чтобы избежать войны в Европе.

– Мы 35 лет сдерживались. И каков результат? Чем больше мы сдерживаемся, тем сильнее вы нас стараетесь нагнуть. Время сдерживания закончилось. Настало время, когда вы должны осознать, что любой ваш враждебный шаг повлечет немедленный и решительный ответ. Как только мы увидим угрозу, то стазу примем превентивные меры, чтобы ее устранить.

– Но Франция не угрожает России. Почему вы обращаетесь именно к нам?

– Когда я говорю «вы», то имею в виду коллективный Запад. Вы являетесь его частью. Париж на протяжении десятилетий был в положении американского вассала и поддерживал русофобскую позицию англосаксов вместо того, чтобы выстраивать самостоятельную архитектуру безопасности на континенте. Так что вы сами виноваты в том, что Европа стоит на грани войны.

– Я в корне не согласен с тоном вашего заявления и считаю его неуместным в общении лидеров двух великих держав, – обиженно проговорил президент.

– Послушайте… Хотите политеса, общайтесь с нашим МИДом, – министр с трудом подавил желание повесить трубку. В нем нарастало нетерпение и злость от того, что он должен объяснять этому напудренному, надушенному хлыщу то, что итак очевидно. – Я человек прямой. Привык называть вещи своими именами, чтобы всем была понятна моя позиция. А она предельно проста. Первое. Вы развалили систему мирового права, нарушили все прописанные нормы и неписаные правила. Россия теперь не считает себя связанной никакими обязательствами по отношению к Западу. Нам наплевать на вашу так называемую демократию, толерантность и античеловеческие ценности. Наплевать, что вы о нас думаете и что говорите. Второе. Нам не надо ни пяди вашей территории, ни ваших ресурсов, ни людей, ни заводов, ни фабрик. Мы не собирались и не собираемся нападать и оккупировать. У нас есть все и даже больше, чтобы успешно жить и развиваться самостоятельно. Но если вы на нас дернетесь, вся западная часть Европы и США будут стерилизованы. Полностью. Так, чтобы ветер еще многие десятилетия носил над вашими разрушенными городами радиоактивную пыль. Кажется, только так у Запада можно отбить привычку раз в сто лет бешеным псом бросаться на Россию.

– Я прошу вас, не надо угроз. Я за конструктивный диалог, – сбитый с толку таким неожиданным эмоциональным напором француз явно не знал, как дальше вести разговор.

– Третье, – перебил его министр. – Хотите мира? Мы готовы договариваться. Со всеми вместе или с каждой страной по отдельности. Хотите торговать – пожалуйста. Совместные проекты – сколько угодно. Но если мы почувствуем, что от вас исходит реальная угроза, то будьте готовы к самому трагичному сценарию. А теперь о том, что происходит сейчас. Решение о применении силы против России в США уже согласовано. Его утверждение Конгрессом – простая формальность. Если Парламент Англии через три часа даст добро премьеру на военную операцию против нас, мы будем считать это объявлением войны. А раз так, то имеем право принимать любые превентивные меры, адекватные явной угрозе, – министр секунду вслушивался в напряженное дыхание на том конце провода, а потом добавил: – А насчет избежать войны в Европе… Это ваш регион. Франция – одна из самых влиятельных стран в Евросоюзе. Вы вполне можете хоть раз использовать свой авторитет для того, чтобы на континенте установился мир.

«Неужели они все такие тупые», – подумал министр, задумчиво глядя на телефон спецсвязи, после того как разговор закончился. – Почему так измельчала европейская элита. Где масштаб? Где Тэтчеры, Коли, Миттераны? Где те, кто был способен адекватно оценивать ситуацию и принимать рациональные решения в интересах своих стран и континента в целом».

Он снова хотел закрыть глаза, но на мониторе всплыла очередная сводка СВР. На утро по всей Европе