помялся в неуверенности, его бледно-серые глаза шарили по лицу Базиля в поисках какого-то поощрения.

— И такое происходит не впервые.

— Что вы имеете в виду?

— Ну… — Он принялся изучать жирные масляные пятна на асфальте. — Есть что-то странное в этой мисс Крайль. Однажды поздно вечером я ехал на своей развалюхе и увидел ее на дороге. Она была одна. Я догнал ее, остановился и предложил подбросить к дому. Но она продолжала идти вперед, не останавливаясь, словно и не слышала меня. Ну, мне стало обидно. Само собой разумеется, моя развалюха не бог весть что, но все же она пока на ходу. Ну, я поехал дальше. Потом неделю спустя она приехала сюда на воскресенье. Это было, когда она работала в какой-то школе в Коннектикуте. Я столкнулся с ней на почте, напомнив ей о том, что между нами недавно произошло. Она ответила, что я, вероятно, ошибся, приняв за нее кого-то другого. Она сказала, что не была здесь с прошлого лета. Странно, не правда ли?

— Да, довольно странно.

— Вам приходилось слышать прежде о чем-то подобном?

— Не совсем.

— Моя бабушка — уроженка Шотландии. И вот она утверждает, что подобные вещи происходят перед тем, как кто-то должен испустить дух. И вот вам, пожалуйста, мисс Крайль ушла от нас…

Базиль заметил, что древнее табу, запрещающее говорить открыто о смерти или зле, очень сильно укоренилось в сознании этого человека. Испустить дух,, ушла от нас… Могли ли такие эвфемизмы сделать самое ощущение смерти более удобоваримым для всех? Спокойно, громким голосом Базиль сказал:

— Лучше не говорите об этом городским репортерам. Они вам, конечно, не поверят и высмеют все ваши истории. Поймите, это — совсем ненужная реклама для вашей мастерской, принимая во внимание будущий летний сезон, когда сюда, на берег океана, потянутся тысячи людей из города…

Базиль подъезжал к сосновому бору на самой малой скорости. Машина плюхнулась в выбоину и выскочила на другую сторону без всяких приключений. Но сегодня ночью, даже если бы погас внезапно свет его фар, еще тонкая и острая, словно серебряный серп, луна вовсю светила над макушками деревьев.

В лесу он вышел из машины и стал наслаждаться дивной красотой пейзажа и тишиной. Белый песок отливал серебром в лунном свете. Несколько полосок серебряной пены переливались на всем пространстве этой темной, гремящей бездны, которая называлась океаном. Юркий бриз шелестел в оливковых деревцах, растущих у дома, а в нем самом, примостившемся на жердочке дюны, было темно и тихо. Прекрасное место для отшельника-поэта или парочки влюбленных.

Базиль вышел из машины и захлопнул дверцу. Ее стук оказался удивительно громким в этой настороженной тишине. Даже звук его шагов, когда он взошел на крыльцо, казалось, усиливался многократно. Он вставил ключ в замочную скважину, отворил входную дверь и помедлил, прислушиваясь к царящей внутри мертвой тишине. Он был уверен, что, кроме него, здесь никого нет. Если здесь был кто-то еще, то и тишина была бы иной, одушевленной, домашней, пусть даже не выдающей ни одного легкого движения гипотетического обитателя.

Он стоял на том месте, где находился всего двадцать четыре часа назад. Когда Фостина оставила ключ в двери и вошлз сюда, в холл, дверь оставалась распахнутой настежь, а буря продолжала неистовствовать вовсю за ее спиной. Затем она, пройдя по холлу, зажгла лампу, стоявшую на столике для телефона. Он поступил точно так же. Теперь он мог хорошо представить себе, сколько сюда поступает света от включенной лампы после наступления темноты. Все его расчеты подтвердились. Резкое желтоватое сияние на уровне талии. Выше этой линии тени растворялись в темноте где-то на потолке и на верхней площадке лестницы. Он повернулся и прошел под аркой, повторяя ее маршрут, потянулся рукой к выключателю на стене, но света не включил. Он продолжал спокойно, не двигаясь, стоять на расстоянии вытянутой руки от стены, а затем повернулся лицом туда, куда, вероятно, смотрела Фостина перед тем, как ее постиг удар, и она упала на пол.

И здесь мощность освещения была такой же, как он предполагал. Приглушенный свет в первой комнате и какой-то испещренный тенями сумрак во второй. При таком слабом освещении белые деревянные панели, бледно-зеленые обои и розоватая мебель являли какую-то приятную, радостную картину. Никакого намека на что- то зловещее, неожиданное… И все же где-то здесь таилась смерть, поджидала ее, Фостину… Но как было на самом деле? Как все произошло?

Несколько минут он стоял тихо, оглядываясь вокруг, и предавался размышлениям. Казалось, эта славная комнатка обладала своим неуловимым неприметным лицом, за которым таились все ее тайны. Но, может, она выдаст ему хотя бы одну.

Наконец, он нажал на выключатель. Белый круглый шар над головой загорелся ярким желтым светом, залил первую комнату, оставляя следующую чуть более темной, но и в это сумеречное время можно было без труда отчетливо различить любую деталь. Вчера Сиере заменил перегоревшие лампочки, которые так напугали Гизелу.

Базиль побродил по комнатам, изучая детали интерьера. Дом отличался ухоженностью. Чистые и свежие занавески, вероятно, совсем недавно были доставлены из прачечной, коврики и чехлы для мебели — тоже чистые, хотя и немного поблекшие после неоднократных стирок. Белые панели были покрыты плотным древесным лаком и, вероятно, неоднократно перекрашивались малярами-профессионалами. Нигде не было заметно ни трещинки, ни волоска от кисти, ни вздувшейся капельки краски на глазурованной поверхности. Единственный изъян — несколько царапин, оставленных на деревянных рамах, удерживающих дверные стекла в двустворчатых дверях, разделявших обе комнаты. Эти царапины были настолько тонкими, такими незаметными, что казалось, были сделаны острой штопальной иглой. Они, по-видимому, появились здесь совсем недавно и были совершенно свежими.

Базиль выключил верхний свет под потолком и включил настольную лампу. В плетеной корзине рядом с камином лежали поленья дров и лучины для растопки, Он сложил пирамидкой дрова, положил куски бумаги, зажег огонь в камине и пододвинул кресло ближе к огню. Зажег сигарету и откинулся на спинку, не спуская глаз с потрескивавших поленьев и погрузившись в свои мысли… Его голова покоилась на высокой спинке кресла. Такая поза заставила Базиля направить свой отсутствующий, рассеянный взгляд на зеркало, висящее над камином. В нем отражались арочные своды входа в холл. Он даже не заметил, как сигарета выпала из пальцев.

Как долго стояла эта молчаливая фигура в затемненной арке? Высокая, худая фигура в легком пальто. Темная шляпка оттеняла лицо, в котором не было ни кровинки, лицо Фостины Крайль. Так как он видел отражение этих глаз в зеркале, то, вероятно, и они, эти глаза,