его тоже видели. Он тут же вспомнил свое наивное удивление, когда давным-давно, еще в детстве, ему впервые сказали: если видишь кого-то в зеркале, то этот человек может видеть тебя, если даже ты себя не видишь…

Но существовало ли это изображение только в зеркале? Если фигура повернет голову, то будет ли под аркой так же пустынно и тихо? Может, он случайно заснул, предаваясь возле огня своим мыслям?

Фигура в зеркале вдруг шевельнулась. За спиной Базиля стояла полная тишина, но он почувствовал нечто другое, нет, не звук, а тонкий запах лимонной вербены.

Не двигаясь с места, Базиль произнес: «Лучше вам войти».

Глава шестнадцатая

В людских ристалищах со смертью Триумф останется за ней…

Базиль встал и повернулся к арке.

— С того момента, как я уловил в вас семейное сходство с Фостиной Крайль, я осознал, что вы — единственный человек, которого могли ошибочно принять за нее. И у вас, и у нее были белокуро-пепельные волосы, небольшая голова, овальное лицо с большим носом, тонкие губы, подернутые поволокой, голубые глаза и ярко выраженная аристократическая фигура. Она была сравнительно высокого роста для женщины, а вы — среднего роста для мужчины. Но цвет вашего лица чуть светлее, у вас нет обыкновения ходить или стоять с намеренно сгорбленными плечами, как это было свойственно ей, взгляд у вас более дерзкий и веселый, а ее — отличался мягкостью и робостью. Но все эти незначительные детали можно было довольно легко изменить. Отец Фостины умер в 1922 году, а вы родились в 1925-м, таким образом, любовник Розы Дайамонд и отец Фостины приходился вам дедушкой, Фостина была незаконнорожденной двоюродной внучкой вашего отца и вашей натуральной теткой. И все же мне неясны до конца причины, из-за которых вы собирались покончить с ней. Вы сделали это ради того, чтобы завладеть драгоценностями, которые ваш дед передал ее матери? Или же, подчиняясь романтически-болезненному импульсу, хотели погубить дочь той женщины, которая ранила гордыню вашего отца и забрала те драгоценности, которые, как вы считали, по праву принадлежали вам?

— Доктор Уиллинг, могу дать вам честное слово, что я не убивал Фостину. Когда она умерла, меня здесь не было.

— Вы можете это доказать?

— Конечно, нет. Невинный человек, как это часто бывает, не может предоставить свое алиби. Я провел весь вечер дома, в полной тишине и одиночестве. Но я немного знаю законы, штудировал право целый год, и, насколько мне известно, отсутствие алиби никогда никого не убеждало в виновности обвиняемого. Чтобы добиться моего осуждения, вам необходимо иметь свидетеля, который подтвердил бы мое присутствие на месте преступления или же мое появление здесь в доме приблизительно в то время, когда убийство произошло. Можете ли вы это сделать? Вы, конечно, можете найти свидетеля, который либо видел, либо считает, что видел Фостину Крайль или какую-то, похожую на нее, женщину на дороге. Но это, согласитесь, далеко не опознание Раймонда Вайнинга. Не правда ли? Во всяком случае, это не пройдет на суде, где слушается дело об убийстве, где веские доказательства должны устранить все обоснованные сомнения… На ее теле не обнаружено никаких ран. Она скончалась от сердечного приступа. И, хотя по вашим глазам я вижу, что вы мне не верите, меня не было здесь, когда она умерла. Могу поклясться.

— Я верю вашим словам, — спокойно парировал Базиль. — Она была совершенно одна, когда наступила смерть, и все же ее… убили вы…

Вайнинг не скрывал удивления.

— Не хотите ли вы тем самым сказать, что знаете, каким именно образом она умерла?

— Я знаю то, что знаю. Как, впрочем, и вы.

— Доктор Уиллинг, прошу вас разговаривать со мной в ином тоне. Если вы выслушаете меня, то поймете, почему я настолько взволнован всем тем, что приключилось здесь. Может, мы с вами внимательно во всем разберемся и, скажем, набросаем слабые контуры того, что здесь на самом деле произошло? Молю Бога, чтобы нам удалось это сделать. В противном случае…

— Что же произойдет в противном случае?

— Тогда за всю оставшуюся жизнь мне так и не придется узнать, где кончается реальность и начинается иллюзия. Я все время буду похож на человека, идущего по топкому болоту, который не уверен, куда выведет его следующий шаг — на твердую землю или зыбкий песок.

Вайнинг вышел из-за погруженной в тень арки на середину комнаты, и иллюзия тут же рассеялась. При свете огня в камине и одинокой настольной лампы он представлял собой вполне заштатную фигуру — высокий, худой, приятной внешности молодой человек в темно-коричневой шляпе и легком пальто из натуральной верблюжьей шерсти. Он отбросил шляпу в сторону, снял пальто и придвинул стул ближе к камину. Он протянул Базилю нераспечатанную пачку сигарет в целлофановой обертке.

— Я видел, как вы только что докурили последнюю. Пришлось немного постоять там, в двери, прежде чем вы заметили меня в зеркале.

— Почему вы это сделали?

— Я был ужасно удивлен вашим присутствием здесь. Очень хотелось выяснить, что же вы тут делаете. Заметив в окнах свет, я подумал, что полиция оставила здесь дежурного, своего человека. Подойдя к арке, я увидел в зеркале отражение вашего лица.

— Но я не слышал шум двигателя машины.

— С вокзала я шел сюда пешком. Нигде не мог отыскать такси, а свою машину пришлось продать несколько дней назад.

— Но я не слышал ваших шагов.

Вайнинг выставил вперед ноги, на которых красовались роскошные туфли из телячьей кожи, червленной таким образом, что они выглядели, как поверхность изрядно потемневшего седла.

— Подошвы из натурального каучука!

— Вам не откажешь в изысканном вкусе. Почему вы продали свой автомобиль?

— Видите ли, я несколько стеснен в средствах. Но кто из нас в эти дни не страдает от этого? Минимальный комфорт для себя я могу обеспечить в размере тысячи долларов в месяц. Я зарабатываю 350 долларов, занимаясь распространением ценных бумаг, кроме того, получаю шесть тысяч ежегодного дохода от недвижимости и тех ценных бумаг, которые мне оставил дед, но сегодня и то и другое сильно обесценилось. Это, конечно, немного, но я не умираю с голоду.

— Но, может, те драгоценности, которые ваш дед передал Розе Дайамонд, сильно поднялись в цене? Как, кстати, вы узнали об их существовании?

— Очень просто. Роза посвятила в свои планы моего деда перед его смертью. Тот рассказал об этом моему отцу, а он, в свою очередь, мне. Я разговаривал с Уоткинсом в тот вечер, когда увидел в газетах сообщение о смерти Фостины.