Потеряв надежду установить контакты с родными Андре, я пошел с другого конца и начал розыски ее могилы в надежде узнать имена людей, ухаживающих за захоронением.

В Бордо два крупных кладбища – Пен-Франк и Шартрез. Парижские друзья свели меня с жительницей Бордо, нашей соотечественницей Инной Суховеевой. Сделав несколько телефонных звонков, она выяснила, что Андре Сенторенс похоронена на кладбище Шартрез, и даже нашла ее могилу. Однако в конторе ей ничего не могли сказать о том, остались ли у Андре живые родственники.

Стало ясно, что мне необходимо ехать в Бордо. В октябре 2018 года я отправился во Францию, чтобы на месте прояснить ситуацию.

…Мы с Инной не сразу находим могилу Андре, так как ее имени нет на надгробии. К могильному памятнику прислонен кусок керамической плитки с фотографией какого-то человека, однако имя прочитать невозможно – время полностью стерло надпись. Отодвинув плитку, я обнаруживаю на надгробной доске надпись – Soula. Очевидно, Андре похоронена в семейной могиле своей старшей сестры Мари-Луизы Суля. Кажется, что даже после смерти она вновь попала в коммуналку.

В Бордо я разыскал дом на рю Мальбек, 53, где Андре Сенторенс жила последние двадцать пять лет своей жизни. Это тихий район города с одно– и трехэтажными домами и редкими прохожими. Время здесь как будто остановилось – вероятно, все вокруг выглядело точно так же и пятьдесят лет назад. Только дом казался заброшенным, хотя, судя по домофону с именами, в нем жили люди. Я не решился звонить, да и что могли мне сказать сегодняшние жильцы? Дома по соседству и напротив наглухо заперты – город не хотел делиться своими секретами.

На следующий день я отправился в городской архив. Может быть, после смерти Андре ее бумаги были переданы туда? Бумаг в архиве не оказалось, но я нашел там кое-что другое. Любезнейшие сотрудницы читального зала принесли мне тоненькую папочку, в которой находилось свидетельство о смерти Андре Сенторенс и… ее завещание. Оказалось, что Андре Сенторенс перед смертью завещала свое имущество женщине по имени Жизель Посьелло. Увы, и здесь меня ждало разочарование! Жизель Посьелло, как выяснилось из интернета, умерла в 2005 году в городе Сен-Венсан-де-Ламонжуа. В некрологе были перечислены ее ближайшие родственники, я выписал их имена.

Понимая, что поиск родственников Жизель Посьелло может занять много времени и не принести никаких результатов, я решился на крайний шаг – опубликовать статью об Андре в местной газете. Мне удалось связаться с Кристофом Лубе, журналистом самой крупной региональной газеты Бордо Sud-Ouest. Я рассказал ему свою историю, и через месяц с небольшим, 12 ноября 2018 года, в газете вышла его статья.

Моя идея оказалась правильной: публикация сработала в тот же день! Однако вопреки ожиданиям я получил всего четыре отклика, и только два из них были содержательными. В первом, присланном из Мон-де-Марсана, говорилось о том, что у Андре произошел какой-то конфликт с родственниками из-за наследства (вспомним слова мадам Марамба!). Второе письмо было еще интереснее. Некая Марис Мишон сообщала, что познакомилась с Андре Сенторенс много лет тому назад в городской библиотеке, куда Андре ходила читать книги для восстановления французского языка. Она говорила по-французски с заметным русским акцентом. Однажды, по словам мадам Мишон, Андре принесла в библиотеку свою книгу, сказав, что ей помогал ее писать Шарль Эксбрайя.

Шарль Эксбрайя, чье имя сегодня уже подзабыто, в свое время был известнейшим во всем мире французским писателем, родоначальником жанра иронического детектива. Эта подробность меня крайне заинтересовала, так как я был убежден, что над книгой Андре Сенторенс работал хороший редактор. А тут вдруг – целый ghost writer («писатель-призрак» – так на Западе называют литературных обработчиков)! Поиски привели меня к Жаку Плэну, председателю общества любителей Шарля Эксбрайя, который переадресовал меня к дочери писателя, проживающей в Лондоне. Я написал мадам Клэр Кларк-Эксбрайя и через какое-то время получил от нее ответ, в котором та подтвердила, что ее отец действительно помогал Андре писать книгу, но она не знает, вышла книга или нет. Больше мадам Клэр Кларк-Эксбрайя ничего не могла сообщить.

Что объединило этих двух, казалось бы, совершенно разных людей: бывшую заключенную сталинских лагерей и автора иронических детективов? Теперь об этом можно только догадываться…

Следующим пунктом моего путешествия была родина Андре Сенторенс – уютный и живописный городок Мон-де-Марсан, административный центр департамента Ланды на юге Франции.

Там, в здании мэрии, меня уже ожидали мадам Сандрин Сен-Мартен, руководитель отдела по работе с населением, и местный краевед Ален Ляфуркад. Мой рассказ, похоже, произвел на них впечатление. Месье Ляфуркад пообещал через какое-то время прислать мне результаты своих архивных поисков о месте рождения Андре – и сдержал слово.

Возвратившись в Москву, я приступил к поискам архивно-следственных дел Андре Сенторенс. Так как она была арестована в Москве, логично было предположить, что ее дело находится в архиве ФСБ в Москве. Ответ на запрос в Центральный архив ФСБ не заставил себя долго ждать: следственное дело Андре Сенторенс сохранилось и может быть выдано для ознакомления. Оно оказалось довольно тонким, что, впрочем, неудивительно: никаким длительным допросам Андре Сенторенс после своего ареста не подвергалась, так как она была арестована как «член семьи изменника родины», и, следовательно, доказательств ее вины и не требовалось.

Дальнейшие поиски привели меня на север России.

В апреле 2019 года я поехал в Архангельск, чтобы на месте ознакомиться со вторым следственным делом Андре Сенторенс и заодно посетить Северодвинск, бывший Молотовск, где Андре провела шесть лет между двумя лагерями. В массивном здании Архангельского управления ФСБ на Троицком проспекте (при советской власти – улице Павлина Виноградова) я просидел два с половиной дня, усердно переписывая следственное дело Андре.

Завершив работу в архиве, я встретился с Галиной Викторовной Шавериной, председателем Северодвинского отделения общества «Совесть», занимающегося увековечиванием памяти жертв сталинских репрессий. Усилиями Галины Викторовны в Северодвинске на месте лагерного кладбища воздвигнут памятник заключенным ГУЛАГа. И не только он. Несмотря на возраст, Галина Шаверина ездит в местные архивы изучать дела репрессированных и собирает воспоминания о Ягринлаге. С ней мы поехали смотреть руины Кулойлага – одного из лагерей в двенадцати километрах от Архангельска, в котором сидела Андре. За период существования Кулойлага, с 1937 по 1942 год, в нем содержалось от 10 до 30 тысяч заключенных, – за все время погибла почти половина из них… Лагерное кладбище было застроено жилыми домами.

…Мы едем по той же трассе, по которой Андре Сенторенс вместе с другими заключенными пешком гнали из архангельской тюрьмы в Кулойлаг. Сегодня эта поездка занимает на автомобиле полчаса, – в то время пеший этап занимал целый день. На месте бывшего лагеря сохранились остатки деревянных бараков, в одном из которых располагалось лагерное управление. Весенняя распутица превратила дороги в месиво из грязи и снега, поэтому автомобиль пришлось оставить на шоссе и идти пешком. Сделав фотографии, едем обратно в Архангельск. Вдоль дороги стоят покосившиеся деревянные бараки, в которых по-прежнему живут люди. Как будто ничего не изменилось с тех пор…