В деревне не было ни души, за исключением нескольких неприкаянных щенков, за которыми в отсутствие родителей некому было смотреть; они устроили Плавтине горячий прием и после множества объятий и поцелуев доложили, что взрослые собрались у вокзала, соединяющего остров с остальным Кораблем. Она отправилась туда быстрым шагом, не без труда уговорив малышей не ходить за ней.

Группа людопсов восстанавливала здание, которое накануне разгромили в приступе гнева. Аристид, старший помощник кибернета, надзирал за их работой. Несмотря на жуткую внешность Аристида, Плавтина оценила его вежливость и любезность, контрастирующие с его лаконичной манерой разговора.

А вот эпибаты были не так лаконичны: заметив Плавтину, они поприветствовали ее с ликованием, поблагодарили за все, что она для них сделала, и дали понять, что отныне для их народа она будет считаться чем-то вроде святыни – а точнее, талисмана. Ей достаточно будет позвать – и шумная стая примчится на помощь, даже рискуя собственной жизнью. Несмотря на ее замешательство, они настояли, чтобы Плавтина разделила с ними нехитрый завтрак из квашеной рыбы и оливок. Ее от этого едва не стошнило.

Она спросила, где Фотида и Эврибиад. Ей ответили спокойно, как говорят с иностранцами, не знающими традиций и обычаев, что они вместе с несколькими старейшинами заперлись в хижине на отшибе. Остальные поручили им выработать новую политею[75] и назначить гражданское и военное начальство. Обсуждения, как заявил Аристид, могут продлиться несколько дней, потому что теперь людопсы не могут рассчитывать на Отона как на последнюю инстанцию.

Так что Плавтина весь день прождала на берегу моря. Ее разум отдыхал. Несколько раз ее внимание обращалось к нематериальному миру ноэмов, она прислушивалась к шепоту и эху, выдающим присутствие этих маленьких вычислительных созданий, или – более ощутимо – забредшего на их территорию Интеллекта. Однако ничего особенного она не услышала, только далекий, еле слышный гул.

И все же ей было о чем подумать в ожидании, пока Отон сделает следующий ход в партии, которую они теперь разыгрывали.

* * *

Только вечером, когда солнце охватила медленная алеющая агония, к ней пришла Фотида, принеся с собой простой и вкусный ужин.

Плавтина сидела на пляже, недалеко от дома, и задумчиво смотрела в никуда. Ее кожа, еще чувствительная и очень бледная, не слишком хорошо переносила солнце. Поэтому она дождалась вечера, чтобы полюбоваться морским пейзажем.

Обменявшись с ней обычными приветствиями, Фотида уселась прямо на золотистый песок рядом с Плавтиной, лицом к морю, и протянула сумку с провизией. Они поели в тишине, молча прожевав рыбу с гарниром из каких-то ягод; казалось, эти ягоды, наряду с оливками – единственные овощи, которые едят людопсы. У Фотиды был измученный вид. Выражения лиц людопсов во многом напоминали человеческие. Конечно же, Homo sapiens уже не показывал клыки в гневе, но в остальном Плавтине не составляло никакого труда определять их эмоции по брезгливо поджатому носу или любопытно вздернутому уху. И сейчас нежные и шелковистые уши Фотиды нервозно подрагивали.

Плавтина решила помочь ей, нарушив тишину.

– Я почти жалею, что стала причиной такого хаоса. Надеюсь, для вас это не слишком тяжело.

Фотида в удивлении повернулась к ней.

– Я бы без всяких сожалений повторила все снова, хотя благодаря вам мы и оказались в сложной ситуации. Вчера вечером я была в отчаянии. Но теперь, когда поговорила со всеми членами Лаоса и они одобрили мое решение, я готова бороться с Отоном, чтобы получить от него то, что нам задолжал.

– И чего же вы желаете от Отона?

Фотида ничего не ответила и повела рукой, будто отмахиваясь от неважных подробностей.

– Честно говоря, меня больше беспокоит Эврибиад.

– Я полагала, вы с ним помирились.

– Вы не из наших – и отчасти за это я вас ценю. Видите ли, он мой супруг, пусть он и оставил меня, отправившись в смертоносное море, и я уже отчаялась ждать, что когда-нибудь он вернется к домашнему очагу.

Они обменялись взглядами. Фотида ждала, что Плавтина ей по-женски посочувствует. Плавтина улыбнулась, чтобы ее приободрить, хотя и в прошлом, как автомат, и сейчас – как безымянное создание sui generis – она мало что понимала в семейных ссорах.

– Когда я увидела его снова неделю назад, сердце у меня едва не остановилось – так я была счастлива. Но в то же время я была страшно разгневана. У нас сложные отношения. И мы не имели возможности высказать друг другу все, что на сердце.

– Так поговорите с ним.

– Это не так просто, и я не могу набраться смелости. Пока все остается, как есть, мы не скажем друг другу ничего непоправимого. И потом, со вчерашнего дня, я чувствую, что он отдалился от меня еще больше, чем прежде. Может быть, он меня подозревает…

– Потому что вы племянница Фемистокла?

– Нет. Вы знаете, на самом деле я его приемная племянница.

Плавтина моргнула.

– Так вы – создание Аттика?

Та кивнула.

– У меня никогда не было конкретных доказательств этого, но я знаю, что отличаюсь от других. Вы же понимаете, не правда ли, чего он опасается? То, что меня подобрали в пару к Эврибиаду не случайно, и не имеет отношения к чувствам. Теперь нам все кажется фальшивым, и приходится сражаться за каждую кроху правды. Можете вы вообразить себе такую ситуацию?

– Эврибиад вас любит и доверяет вам. Если он кого-то и опасается, то себя самого.

Фотида только вздохнула, а потом сказала:

– Во имя старых и новых богов, пусть бы вы оказались правы. Однако, – добавила она, пожав плечами, – у меня к вам другая, более важная просьба. Когда вы увидите господа Отона…

Плавтина повернулась к людопсице. Решительно, людопсица на редкость умна.

– … не удивляйтесь, – на одном дыхании продолжала Фотида, – я знаю, что вы ведете собственную войну с Отоном. В общем, положение настолько сложное, что я не знаю, какие у него могут быть последствия, а может статься, и вы не знаете. Теперь, когда вы ударили Отона в его слабое место, я думаю, он выслушает вас и будет считать равной. Однако я знаю, что вы действовали не только из расчёта, и благодарна вам за это. Прошу вас, когда увидите Отона, станьте посредницей между нами. Эта роль упрочит и мою, и вашу позицию. Скажите ему, что мы готовы к переговорам. Скажите ему… что мы больше не станем служить его целям, но Эврибиад будет склонен проявлять слишком большую открытость и благоразумие, тогда как на кону – наши реальные интересы. Добавьте, что мы никогда больше не станем почитать Отона, как Бога, но можем найти общий язык, если он согласится на некоторые условия. Вы их знаете. Никогда больше он не будет играть нашими судьбами, как делал до сегодняшнего дня.