в Лирте, и в самой столице, пока наконец не осел в крохотном Приме, сделав южный город-курорт еще популярнее, чем прежде.

Испытывал ли он чувство вины? Безусловно. Но искренне считал, что спас убийством наставника сотни невинных, а потому не раскаивался. Тоже учил молодежь, исцелял больных и никогда и никому и словом не обмолвился о том, что произошло во времена его юности.

Так бы и осталось, если бы однажды в город не приехал молодой целитель из столицы, пострадавший при пожаре…

— Когда я увидел вас, Грегори, то узнал себя. — Теперь старик улыбался тепло и заботливо. — Молодой, талантливый, принципиальный — горячая кровь. В возрасте, когда вся жизнь впереди. И в состоянии полнейшего бессилия и отчаяния. И тогда я вспомнил о ритуале своего наставника…

Решиться, по словам Бирна, было самым трудным. А потом все пошло как по маслу.

Для ритуала подходил лишь определенный тип жертв. Во-первых, девственники. Во-вторых, не обладающие даром или имеющие самый минимальный уровень белой магии. В-третьих, те, у кого в предках были по-настоящему могущественные целители, но чей в род в следствие браков с немагами утратил силу. Благо в маленьком городе узнать подноготную местных жителей было несложно — главное, знать, что спрашивать.

Так бывший глава примского Королевского сыска оказался прапраправнуком сильного светлого мага. Сестры Делси были потомками знаменитой целительницы, живущей на свете еще две сотни лет назад. А Оллена и Ольк Грейсы не унаследовали дар, но имели одну кровь со своим прапрадедом, обладателем белого дара. Местные старухи были щедры на истории о героях и героинях прошлого. А городские архивы открывали тайны о коренных жителях Прима любому интересующемуся.

Бирн выбрал себе несколько десятков подходящих жертв и приступил к делу: сперва наведаться в гости или «случайно» встретить на улице, рассказать о какой-нибудь несуществующей болезни и предложить лечение — все это не представляло труда для того, кого знал и уважал в городе каждый.

Несчастные сами пили отвары из выданных им целителем трав, ослабляя свой организм и подготавливая его к ритуалу. Безопасный проверенный метод: выпей такой отвар кто-то случайный, ничего бы не произошло, в то же время травы стоили не так чтобы дешево, и старик мог быть уверен, что те, кто их приобрел, не станут раскидываться своим ценным «лекарством» направо и налево.

Да, свои «банки со смертью» он еще и продавал.

— Ну что вы на меня так смотрите, Грегори? Бесплатное никогда не ценится по достоинству. А за здоровье готовы отдать последнее даже бедняки…

В правильной подготовке нуждались, однако, не только жертвы. Резерв Грега не давал ни малейшего отклика, а во время ритуала он должен был притянуть к себе и принять чужую жизненную силу, подобно магниту.

В том же, что Грегори не станет в течение полугода ежедневно пить чаи, не видя никакого эффекта, старик даже не сомневался. Так пришла идея попросить поить его ими кого-то из сердобольных соседей. Матушка Шерлиз подошла идеально: добрая пожилая женщина, желающая облагодетельствовать каждого. Помочь недисциплинированному соседу она согласилась сразу же. Грег же для вида получал раз в месяц совершенно бесполезный рецепт…

Первой реальной сложностью, с которой столкнулся Бирн, оказалось придумать способ похищения жертв. Он уже приготовил и болотную настойку, и подыскал грот для проведения ритуала, но как увести из дома несчастных, на которых пал его выбор, не наделав шума, определиться не мог.

А однажды он застал скандал в Гильдии магов: Мэйв Венье попалась на взятке, и глава Вэйд сгоряча выписал ей такой штраф, что продай магичка дом, и то не хватило бы. Впрочем, собственного дома у Венье не было, как и денег.

И Бирн решился: пришел к Мэйв и предложил подзаработать. Оплата за каждую жертву — втрое выше ежемесячного заработка в гильдии. Цена с ее стороны — помощь, послушание, отсутствие вопросов, зачем все это нужно, и молчание.

Первая реакция Венье на подобное предложение заставила старика усомниться в принятом решении и даже задуматься об устранении лишней свидетельницы. Пришлось следить за ней целых два дня и подслушивать через подброшенное в карман «ухо», однако, к облегчению старого целителя, Мэйв никому ничего не рассказала и уже на третий день пришла к нему с согласием.

Конкретно Венье была Бирну не нужна, но требовался маг, способный воспользоваться черными рунами, которые он заранее раздобыл у лечившегося у него приезжего темного. Поэтому старик был вынужден еще и обучать Мэйв рисовать незнакомые ей знаки с нуля. Ученица из нее вышла не самая прилежная, но и Бирну упорства было не занимать. И уже через месяц после начала их сотрудничества Венье привела первую жертву: пробралась в спальню и надела на шею подвеску с начертанной на ней руной. В итоге юноша, на которого пал выбор целителя, встал по приказу темной и пошел за ней, даже не проснувшись. Оставалось только накрыть его щитом от посторонних глаз и незаметно отвести к лодке.

В самом ритуале Мэйв не участвовала, но всегда присутствовала и следила за окрестностями. Она же обрисовала темными рунами грот, благодаря чему его так долго не могли найти.

Работала черная исправно и почти не доставляла проблем. Лишь однажды вышла осечка: сын рыбака во сне махнул рукой и порвал шнурок с рунной подвеской, а проснувшись, попытался сбежать. Естественно, Венье применила к нему магию. И именно этот след и обнаружила позже на теле поднявшая шум Кардинес.

Сам Бирн воспринял это как досадное недоразумение и продолжил упорно идти к своей цели. Мэйв же неожиданно начала паниковать и даже попыталась выйти из игры, опасаясь, что ее вычислят по магическому следу.

Первый серьезный скандал Венье закатила сразу после того, как привела в грот младшую Делси.

— Сама же, — сокрушался, рассказывая об этом, старик. — Сама вела, сама все сделала, а потом пошла на попятный…

Бирн так и не понял, было ли причиной поведения Мэйв неожиданное сочувствие к Бриэлле, или же она просто боялась за себя. Но поссорились они тогда нешуточно, а ритуал пришлось прервать, чтобы урезонить разошедшуюся темную. В результате девчонка сбежала.

— Сбежала и выжила, — вздохнул старый целитель. — Смелая девочка, хорошая. — После чего посмотрел на мрачно слушающего его исповедь Грегори. — Думаете, мне ее не жаль? Жаль. Мне каждую живую душу жаль. Но математика беспощадна: десять-двадцать таких девочек и мальчиков или тысячи больных, которых вы в будущем спасете, — выбор очевиден.

Грег не ответил. Уставился в опустевшую чашку из-под чая, сделавшего из