У парадной двери позвонили. Лионель весь обратился в слух.

– Это он! – прошептал граф и, кивнув матери в знак одобрения и поддержки, поспешил в переднюю навстречу гостю, которого камердинер уже провожал в гостиную. – Здравствуйте, дорогой друг. Право, не стоило так себя утруждать, но – спасибо! Маман уже рассказала мне эту сказочную историю. Невероятно, просто невероятно! Проходите сюда – тут нам будет удобнее обсудить вашу загадку.

Он провел Марея в кабинет мадам де Праз, где та, прислонившись к сейфу, с волнением ждала развития событий.

Жан Марей, одетый со строгим изяществом и импозантный как никогда, поцеловал хозяйке руку.

– Вот Мане, – сказал он. – Возвращаю его вам, мадам.

– Ненадолго, – с улыбкой уточнила графиня. – Он принадлежит Жильберте, а вскоре все, что принадлежит ей, станет вашим.

Молодой человек учтиво поклонился, но мысли его, похоже, унеслись куда-то далеко и теперь витали в каких-то загадочных краях.

– Что вы об этом думаете? – спросил он, полуобернувшись к Лионелю. – Сам я, сколько ни ломал голову, так ничего и не понял.

– Я тоже.

– Позвольте: тот шутник, который устроил этот фокус, определенно знал, что вчера в Люверси я рассматривал картину Мане и восхищался ею. А там, в бильярдной, были только мы четверо, и больше ни души. Не мог же там за нами кто-то шпионить?

– Следствие установит, – спокойно произнес Лионель. – Думаю, о случившемся нужно заявить в полицию, причем безотлагательно. Шутка это или нет, все же произошла кража.

– Определенно, – согласилась мадам де Праз.

– Ваше право, – рассеянно ответил молодой человек, все еще находясь в плену своих дум, – однако не лучше ли будет скрыть это происшествие от Жильберты? Оно, несомненно, произведет на нее гнетущее впечатление и даст новый повод страшиться поездок в Люверси.

Мадам де Праз, еще утром решившая обойтись без вмешательства полиции, сделала вид, что одобряет предложение Марея.

– Ладно, увидим, – проворчал Лионель. – Над этим мы поразмыслим, но вам, маман, не мешало бы обезопасить себя от подобных неприятностей. Видите ли, – сказал граф, обращаясь к Марею, – моя мать – удивительная женщина. До сих пор она была убеждена, что уж кого-кого, а ее точно никогда не ограбят! Я просто поражаюсь: и как можно быть настолько неосмотрительной?

Мадам де Праз, удивленная такими речами, не прерывала сына: ей и самой было любопытно, что же он скажет дальше.

– Только представьте себе, – продолжал Лионель, – вот в этом сейфе маман хранит ценных бумаг больше чем на миллион, и все они – на предъявителя. Мало того что она не застрахована от грабежей, так даже не записывает в блокнот номера этих бумаг.

– В самом деле? – пробормотал Жан Марей.

– Миллион франков в бумагах на предъявителя! – похлопывая рукой по стенке сейфа, повторил Лионель. – Разве это не безрассудство? Что такое этот несгораемый шкаф для сколько-нибудь опытного грабителя? Все равно что грецкий орех. Искусный взломщик справится с этим сейфом за полчаса, а то и меньше, да и сам кабинет словно нарочно устроен так, чтобы ничто не могло помешать вору. В этом крыле здания вообще никто не живет, стены толстые и глухие. Словом, обстановка идеальна для злоумышленника. Как подумаю об этом, просто в дрожь бросает!.. Между прочим, пробраться в наш дом ничего не стоит. Вот, дорогой друг, взгляните… Да-да, пойдемте, и сами в этом убедитесь. Понимаете, нужно, чтобы маман непременно приняла меры. Помогите мне убедить ее. Идемте! – Граф распахнул дверь, что вела из кабинета в переднюю. – Эту дверь никогда не закрывают на ключ. По-моему, он вообще утерян. Что касается витражной входной двери, это смех, да и только. Разумеется, ее каждую ночь запирают, а ключ уносят с собой, однако достаточно прибегнуть к несложному трюку… Мне и самому он известен, потому что в юности, когда я учился в коллеже, мне не позволяли поздно выходить из дому, но надо же было как-то выкручиваться, верно?

Жан Марей и мадам де Праз вслед за ним вышли в переднюю, остановились на площадке и стали свидетелями того, как Лионель снаружи ловким приемом надавил на стеклянную дверь. Слишком короткий «язычок» замка выскочил из паза – и дверь открылась.

– Вот и весь фокус! Попробуйте сами. Да-да, не стесняйтесь, пусть маман убедится, как это легко.

Жан Марей, подчиняясь капризу графа, повторил его маневр.

– Чтобы попасть во двор, – продолжал свою странную лекцию их чичероне[131], – надо проделать всего одно гимнастическое упражнение. Какой вор не сумеет перелезть через забор, к тому же не слишком высокий? Тихая, безлюдная улица. Ни одной сторожевой собаки. Привратник – любитель вздремнуть (уж кто-кто, а я это знаю!)… Говорю вам, это плевое дело! Словом, если моя славная матушка не переменит образ жизни, то в одно прекрасное утро обнаружит сейф взломанным и пустым. Любой, у кого нечиста совесть, без труда сможет обналичить эти векселя на предъявителя в опять же любом французском банке.

Тут мадам де Праз, внезапно заметившая слабое место этого внушения, поспешила сыну на выручку.

– Ты прав, дорогой, – вкрадчиво заметила она, – но пусть мсье Марей не думает, что в сейфе хранится наследство Жильберты. Это мое собственное состояние, – солгала она, – потому-то я до сих пор и не находила нужным поместить его в банк. К чужому имуществу я отношусь куда более ответственно.

Жан Марей поднял руку, давая тем самым понять, что совсем не обязательно посвящать его в финансовые дела семейства.

– Я и в самом деле, – не унималась мадам де Праз, – никогда не боялась воров, но событие этой ночи заставило меня задуматься… Послушай, Лионель, завтра утром я встречаюсь с нашим банкиром. Может, отвезем все эти бумаги ему?

– Хорошо, завтра утром – помечаю! – Граф черкнул что-то в записной книжке и добавил: – Итак, завтра утром мы отдадим бумаги банкиру и этого миллиона здесь не будет. Наконец-то! У меня сегодня удачный день. Спасибо люверсийскому вору, «благодаря» которому, маман, вы пусть и с запозданием, но все же приняли это благое решение!

– А вот и Жильберта! – оживилась графиня. – Спускается по лестнице – слышу ее шаги.

– Мы же не станем рассказывать ей про Мане? – уточнил Лионель.

– Лучше не надо, – уже спокойнее, не выказывая ни малейшего волнения, заметил Жан Марей.

Мадам де Праз мигом убрала небольшую картину в ящик секретера в стиле ампир. Раздался стук в дверь, и на пороге появилась Жильберта.

– Как! Вы здесь, Жан? – обрадовалась она. – Я не видела, как вы пересекали двор. О сердце, мое сердце, где твои уши? Здравствуйте, тетушка. Здравствуй, Лионель. Я собираюсь прогуляться. Составите мне компанию, Жан? А что это вы сидите