тут, в кабинете? Ну разумеется, обсуждали дела. Понятно. В этом я полный профан. Так мы идем, Жан?

– Конечно-конечно, – с готовностью ответил Марей.

* * *

– Браво! Горжусь тобой, мой мальчик! – восторженно воскликнула графиня, когда молодые люди вышли из дома. – Как искусно ты разыграл эту комедию! Но ты не все учел, дорогой. Ведь если ценные бумаги принадлежат Жильберте, какой интерес Марею их красть?

– Простите, маман, но мне попросту не хватило времени обдумать столь хитроумную комбинацию во всех тонкостях. А что у вас вообще в сейфе? Я ведь ни разу не поинтересовался.

– Именные бумаги Жильберты Лаваль.

Лионель расхохотался:

– Не беспокойтесь, маман. Марей – Фредди не доведет дело до конца. Мы остановим его в самый последний момент – он даже не узнает, что его обманули.

– Отлично! – восторжествовала графиня. – Как только грабитель приблизится к сейфу, тут же и схватим его за руку.

– Лишь бы наш план не провалился, не то придется воплощать в жизнь задуманное мною, а там все строится на случившейся в Люверси трагедии.

– Скоро увидим, ночи ждать недолго, – рассудительно заметила мадам де Праз. – Ты предельно ясно дал понять, что завтра утром бумаг в сейфе уже не будет!

Чрезвычайно собой довольный, на вид даже повеселевший, Лионель принялся расхаживать взад-вперед по кабинету, мимоходом похлопывая по стенкам сейфа, содержимым которого надеялся овладеть в самом ближайшем будущем.

– Прекрасно! Прекрасно! – тихим голосом твердил граф де Праз, задыхаясь от возбуждения. – Но мне нужно срочно повидаться с Обри. План необходимо обдумать во всех подробностях, со всей тщательностью, как атаку… Времени у нас в обрез: сегодня вечером все решится.

– Жильберту я беру на себя.

– Разумеется, маман. Но пока что ничего кузине не говорите. Момент еще не настал. Если все сложится, действовать придется стремительно, уверенно и быстро – таков залог победы. Давайте обсудим все прямо сейчас.

– Давай! – согласилась мадам де Праз.

Глава 19

Западня

Никогда еще, возможно, Жан Марей не казался Жильберте столь достойным ее любви, как в этот вечер. Супруги Пойяк, на балу у которых мадемуазель Лаваль и мсье Марей впервые увидели друг друга, давали в своем шикарном особняке на авеню Клебер комедийный спектакль. В долгих антрактах Марей и Жильберта, упоенные молодостью, красотой и счастьем, приводили в восторг своих друзей и испытывали те блаженные минуты, воспоминания о которых до конца жизни согревают душу радостью и теплом.

Театральное действо закончилось в половине первого ночи, и гости стали разъезжаться.

Жан Марей, безупречно изысканный в черном фраке и белой рубашке, дождался, пока ярко освещенный лимузин увезет удобно устроившихся в нем Жильберту и ее тетушку, облаченных в роскошные платья и «летние меха», после чего сел за руль своего кабриолета и вернулся домой.

Лионель де Праз, несмотря на отправленное ему приглашение, у Пойяков не появился.

* * *

В Нёйи, выйдя из лимузина, графиня заявила, что теперь уж точно не заснет, и, усевшись в кресло в комнате племянницы, принялась болтать о том о сем. Горничных отпустили. Мадам де Праз, удивительно разговорчивая в ту ночь, казалось, совсем не собиралась уходить от Жильберты, хотя та то и дело позевывала, с нетерпением ожидая, когда тетушка устанет и отправится к себе. В доме все спали, одна лишь пожилая дама продолжала копаться в воспоминаниях, одну за другой рассказывая истории из своей далекой молодости.

Такое поведение тетушки уже начало казаться Жильберте странным, как вдруг на улице у ворот послышалось глухое урчание автомобиля. Раздались три коротких звуковых сигнала клаксона, и, проехав чуть дальше, машина остановилась на некотором расстоянии от дома.

Слегка удивленная, девушка взглянула на мадам де Праз, которая, как ей казалось, должна была бы разделять это ее чувство, но лицо графини внезапно приняло торжественно-взволнованное выражение. Она встала и выпрямилась во весь рост, в своем бархатном, черном, с серебристыми вставками платье, и голосом, каким сообщают о непоправимом несчастье, заявила племяннице:

– Жильберта, дитя мое, прости, если, быть может, я причиню тебе боль, но приготовься к большому огорчению, малышка.

– Тетушка! Тетушка! – всполошилась бедняжка. – Боже мой, что случилось?

Мадам де Праз погасила свет.

– О! Господи! Господи! Тетушка, что происходит?

В полной темноте мадам де Праз раздвинула шторы. Сквозь прорези в ставнях в комнату заглядывала луна.

Сердце Жильберты заколотилось так сильно, что она едва не потеряла сознание, но тетя обняла ее и с нежностью проговорила:

– Дорогая моя девочка, тебе потребуется все твое мужество. Тот, кого ты любишь, недостоин тебя!

Вопль, протест, вскрик ужаса был ей ответом.

– Да-да, Жильберта: Жан Марей совсем не тот, за кого ты его принимала.

– Объяснитесь, тетушка… Все это так ужасно!

– Сейчас ты сама все увидишь… Пойдем.

Совершенно сбитая с толку, девушка с мольбой в голосе, как человек, подвергаемый немыслимым пыткам, забормотала:

– Куда? Зачем? Что все это значит?

– Сама скоро узнаешь, малышка. Прошу тебя, успокойся, если хоть капельку меня любишь.

– Я слышала, как скрипнула калитка, – сказала Жильберта. – Кто пришел?

Мадам де Праз приблизилась к окну и посмотрела сквозь решетчатую ставню:

– Лионель вернулся. Пойдем, Жильберта… И что бы ни случилось, ничего не говори, хорошо?

– О! Боже! Боже! – пошатываясь и дрожа, как в лихорадке, повторяла бедняжка. – Боже! Жан… Что такого он сделал? Я и в самом деле порой находила его несколько странным, но все же… О! Жан… Жан…

Они сошли вниз по лестнице. Тетя вела Жильберту под руку, с жестоким упорством храня молчание.

Голубоватый лунный свет заливал переднюю. Дверь рабочего кабинета была распахнута; в глубине комнаты виднелось окно с открытыми ставнями и раздвинутыми шторами.

В передней, перед входной витражной дверью, вырисовывалась тень Лионеля. Все остальное тонуло во мраке.

Обернувшись, граф де Праз подал знак:

– Пойдемте.

Ни жива ни мертва, Жильберта безвольно шла туда, куда ее тащила тетя, крепко сжимавшая пальцы девушки.

На пути почему-то – определенно не случайно – оказалась ширма. Лионель придвинул ее к стеклянной двери и поставил кузину перед створкой, через маленькое отверстие в которой можно было наблюдать, что делается в комнате.

Жильберта, словно в кошмарном сне, увидела залитый луной двор, мостовую, темную ограду.

Мадам де Праз не выпускала ледяные пальцы племянницы из своих горячих рук.

– Тетушка, скажите же: что мне сейчас предстоит увидеть? Ох! О-о-ох!.. Сжальтесь надо мной, умоляю…

– Помолчи, малышка, больше – ни слова! Потерпи, дорогая, и главное – ни малейшего шума!

– Ох! Вы моей смерти хотите! – продолжала стенать девушка. – О-о-о-х!

– Смотри! – резко бросила ей мадам де Праз.

Воцарилась звенящая тишина.

Через забор перелезала человеческая тень.

Жильберта затаила дыхание. Лионель с