Авиапромышленность Соединенных Штатов оказалась целиком ориентирована на удовлетворение поставок Англии и Франции. Италия оставалась потенциальным противником, а с июня 1940 года и сама вступила в войну. Греческое правительство вело переговоры с Румынией – о закупке если не самолетов, то хотя бы лицензионных французских двигателей «Гном-Рон», но до октября они не были завершены.

Нападение Италии пришлось встречать именно «чайкам» Пулавского.

В бою над заливом Термаикос пушечные Р.24 заняли нишу истребителей ПВО: несмотря на то что по максимальной скорости они уступали итальянским бомбардировщикам, наведение по радару линейного крейсера «Фрунзе» позволило своевременно перехватить две волны бомбардировщиков из трех, а мощное вооружение – хорошенько их потрепать.

Неплохо «чайки» показали себя и в последующих боях с итальянской истребительной авиацией – как против еще более старых «фиатов» CR-32, так и против бипланов последнего поколения CR-42, ничуть не уступая им в скорости. Новым итальянским истребителям-монопланам G.50 «Freccia» с их незначительным превосходством в скорости и слабым вооружением тоже не удалось окончательно вытеснить с неба греческие самолеты с изломанным крылом.

В Грецию польские машины поставлялись в разобранном виде, для их сборки был построен небольшой завод в Афинах, которых после поставки всех машин стал авиаремонтным. Именно отчаянные усилия этого предприятия продлили жизнь самолету, без поставок авиадвигателей обреченному на скорую выработку ресурса и утерю боеспособности.

Потери поставленной из СССР техники в боевых действиях и поставки моторов для восполнения выработавших ресурс привели к появлению в греческих руках двигателей М-64А, примерных аналогов американских Wright R-1820-G205A. Этот двигатель и был приспособлен к фюзеляжу Р.24, в результате чего получился «Гларос», последняя модификация этого самолета, уже чисто греческая. К маю 1941 года оригинальных машин в строю не осталось, однако одна эскадрилья «Гларосов» все еще воевала в Албании, и располагала не менее чем девятью боеготовыми машинами. На счету греческих «пулавщаков» к тому времени числилось около сорока сбитых машин противника.

Если и есть место, с которого началась авиация Красного флота, то это, без сомнения, завод номер один, он же – опытный завод морской авиации имени Д. П. Григоровича. Во время всеобщей разрухи и Гражданской войны нарком по морским делам нарком флота А.Ф. Сергеев счел необходимым восстанавливать авиационную промышленность вокруг единственного действующего предприятия отрасли. Поскольку на май 1918 года промышленность национализирована еще не была, владельцу завода авиаконструктору Григоровичу предложили оформить предприятие как совместное с преобладающей долей государственной собственности. Григорович оставался директором и совладельцем. Вскоре к предприятию присоединили и бывший завод С.С. Щетинина, который был национализирован полностью.

Получившееся предприятие в условиях разорванной фронтами страны сумело выполнить план производства на 1918 год практически полностью: флоту было сдано 122 гидросамолета из 138 намеченных, большая часть из которых относилась к типу М-16. Этот тип дальнего морского разведчика оказался чрезвычайно востребован во время гражданской войны, в особенности благодаря способности к операциям со снега и льда, за что он получил прозвище «зимняк».

За Григоровичем всегда сохранялась небольшая доля в заводе номер один, что в отдельные периоды приводило к травле конструктора как «нэпмана» и «советского буржуя». Это не мешало флоту сохранить за Дмитрием Павловичем его должность, а со временем и назначить его генеральным конструктором по морской авиации, которая всегда была предметом заботы наркомата флота. Именно морская авиация отвечала за сохранность второго по размеру города страны. Без авиации Балтийский флот не мог прикрыть Ленинград от сил первоклассной морской державы, поскольку довоенная система обороны, так называемая «Крепость Петра Великого» была частично разрушена, а частично использована потенциальным противником. В частности, Финляндия в нарушение Тартуского мирного договора с СССР не стала разоружать царские форты, прикрывающие восточный и северный берега Финского залива. К 1940 году эти укрепления были встроены в новую систему обороны, которая вполне могла быть использована для прикрытия развертывания ударной группировки против советской Карелии или непосредственно против Ленинграда.

Дипломатические попытки СССР присоединить Финляндию к созданной им в 1939-1940 гг. нейтральной зоне (Западная Украина, Западная Белоруссия, прибалтийские государства), как и обеспечить невозможность развертывания войск третьей державы на территории этого государства окончились неудачей. Вопрос безопасности северных рубежей страны пришлось решать оружием, и одним из наиболее эффективных инструментов оказалась именно авиация флота.

В течение советско-финской войны можно четко разделить два этапа применения морской авиации берегового базирования. Первый – ее использование в интересах армии, а также для сковывания и отвлечения неприятельских сил. Второй – участие в операции комбинированных сил против Хельсинки.

Для первого этапа характерны следующие особенности:

самолеты действуют небольшими группами вне серьезного противодействия противника.

основные цели носят точечный характер: это корабли, доты и, реже, полевые артиллерийские позиции.

действия осложняются нестабильными погодными условиями, и их результативность в среднем невелика.

Как характерный пример действий ВВС РККФ на этом этапе можно привести «охоту за броненосцами» – серию налетов на Аландские острова силами горизонтальных бомбардировщиков ДБ-4 и СБ-5(и). Сама по себе операция против кораблей противника, исполняющих роль батарей ПВО, ничего порочного из себя не представляет, однако эффективность налетов была такова, что финны позволили себе перевести корабли к Хельсинки – не для того, чтобы спасти, а чтобы усилить ПВО столицы.

Другая операция схожего типа, «охота за ледоколами», с учетом дальнейших событий оказалась куда более результативной. Дело в том, что финское командование весьма опасалось «традиционного для рюсся» удара сухопутных сил по льду замерзшего Финского залива. Вследствие этого в течение января-марта 1940 года производилось поддержание постоянных фарватеров во льду, что требовало напряженной работы всего ледокольного флота. Обеспечить достойное ПВО каждому ледоколу финны не могли, и эти корабли стали отличными тренировочными мишенями для разведчиков-пикировщиков РП-2(и) Балтийского флота.

Третьим распространенным типом операций были демонстративные минные постановки в акватории портов, через которые шли поставки шведской и англо-французской военной техники в Финляндию. Смысл в данном случае заключался именно в демонстративности – мины требовалось вытралить, в итоге и суда не воюющих с СССР государств не страдали, и поток помощи противнику несколько уменьшился.

В течение всего этого периода противодействие истребительной авиации противника постепенно нарастало.