Но Аркадий и на этот раз отказал в просьбе, указав, правда, св. Иоанну Златоусту, что до вынесения окончательного решения он определяет ему домашний арест в епископском дворце.

Поскольку никаких запретов на богослужение царь не установил, Златоуст направился в день Святой Троицы в храм, чтобы начать Литургию. Внезапно туда ворвались солдаты, которые по приказу епископов начали выпихивать святителя из алтаря. Начальник стражи попытался протестовать, но епископы закричали ему, что если он не разгонит толпу, защищавшую Златоуста, и не арестует его, то они будут выглядеть лжецами перед императором, поскольку убеждали того в ненависти простых мирян к св. Иоанну. «Поступайте, как знаете», – подытожил офицер и предложил им самим обратиться к одному из своих командиров для ареста архиепископа, добавив, что дает согласие на привлечение его солдат при обязательном условии, чтобы не было насилия. Но и офицер Люций, которому поручался арест, отказался идти впереди отряда солдат, потребовав, чтобы впереди шли клирики, – епископы его требование исполнили[650].

Итак, по требованию клириков св. Иоанна арестовали, но Аркадий вновь отказался отправить Златоуста в ссылку. Тогда, зная щепетильность царя, очень боявшегося идти наперекор Церкви, Севериан, Акакий и Антиох 10 июня поставили императору ультиматум. Можно только догадываться, как описывалась и интерпретировалась ими эта история, чтобы подтолкнуть царя к данному решению. Возможно, апеллируя к нему, они говорили о неизбежном подрыве авторитета императора, о расколе, который ждет Церковь, и т.п. Историки донесли до нас один только фрагмент их речи, впрочем, довольно красноречивый, чтобы сделать общие выводы. «Государь, сам Бог поставил тебя императором, чтобы ты никому не покорялся, а чтобы, напротив, все покорялись тебе. Тебе все дозволено, все, чего бы ты ни пожелал. Не будь же милостивее священников и святее епископов (выделено мной. – А. В.). Мы сказали тебе перед лицом всех: “Да будет низложение Иоанна на главах наших!” Подумай об этом, августейший государь, и не погуби нас всех, избавляя одного человека!»[651]

Иными словами, всю ответственность за осуждение и ссылку св. Иоанна Златоуста епископы взяли на себя, открыто отмечая императору, что его отказ будет означать прямой разрыв с Церковью. Они добились своего: св. Иоанн был перевезен кораблем на Азиатский берег Босфора, а затем сослан в город Кукуз, что в Армении.

После высылки Златоуста множество его поклонников предстали перед судом, но это только подлило масла в огонь: вскоре в столице образовалась очень многочисленная группа «иоаннитов», требовавших оправдания и возвращения Златоуста. Если Акакий и Антиох в чем-то и были правы, так это в том, что раскол в Церкви действительно возник; вопрос только в том, кто его породил? Дошло до того, что «иоанниты» прекратили общение с преемником Златоуста патриархом Арзакием (404—405), поставленным 26 июня 404 г. на Константинопольскую кафедру, а также с Александрийским и Антиохийским епископами[652].

В Церкви возник раскол, но уже не на догматической, а на канонической почве, тем более что Римский понтифик Иннокентий горячо заступился за Златоуста, пытаясь спасти его, и тоже прервал евхаристическое общение с тремя патриаршими кафедрами на Востоке. Более того, раскол вышел за границы Церкви и принял уже политические черты: император св. Гонорий был недоволен отказом своего брата Римскому папе по поводу судьбы св. Иоанна и направил ему письмо, в котором упрекал Аркадия за преследования Златоуста и «иоаннитов».

«Что теперь остается иного, – справедливо вопрошал император св. Гонорий, – как не то, чтобы Кафолическую веру раздирали схизмы, чтобы на почве такого разномыслия возникали ереси, всегда враждебные единению, чтобы народу уже не вменялось в вину его разделение на несогласные секты, если сама государственная власть дает материал для несогласий и если ею раздувается горящий трут раздоров»[653]. Пожалуй, если бы не последующие готские события на Западе, отношения между двумя частями Римской империи могли перерасти в откровенно враждебные.

Видимо, сам император Аркадий понял свою ошибку, но, поскольку дело обернулось таким образом, будто клирики желали защитить честь императрицы и потому организовали судилище и ссылку Златоуста, досталось той, кто едва ли имел к приговору хоть какое-то отношение. Невольно потакая тем, кто желал сделать царицу крайней, император резко выговорил Евдоксии по этому поводу, что привело к открытому семейному разрыву. Императрица тяжело переживала ссору с мужем и ссылку Златоуста и даже заболела. А 6 октября 404 г. она скончалась и была погребена в храме Святых Апостолов. Но это событие ничуть не изменило расстановку сил: «иоанниты» по-прежнему жестоко преследовались и подвергались епископскому суду. Ввиду церковных волнений император дал указание отправить св. Иоанна в еще более отдаленные районы, и в 407 г. Златоуст был сослан в крепость Питиунт (нынешняя Пицунда), по пути в которую скончался в городе Комнах 14 октября 407 г.[654]

Кстати сказать, данный эпизод лучше всего доказывает, что в основе гонений на св. Иоанна Златоуста лежал вовсе не конфликт с царской семьей – в противном случае он уже должен был выйти на свободу, так как главная «обвинительница» умерла раньше него[655]. Замечательно, что пока шли церковные споры, св. Иоанн Златоуст пытался даже в ссылке до конца исполнить свой архипастырский долг, надеясь при помощи местных епископов утвердить христианство в Персии, но получил жесткий отказ со стороны местного архиерея.

В это время в Исаврии вновь зашевелились давние недруги Империи. Уже в 403 г. шайки исавров появились в Киликии, затем они двинулись в Сирию и начали активно разорять пограничные с Персией районы. Это бедствие был очень болезненным, поскольку не так давно эти провинции уже подверглись нападению Трибигильда и его дружин, и вот вновь огонь войны пожирал жилища людей, а сами они уводились в рабство или умерщвлялись. Борьба с исаврами продолжалась довольно долго: армянский полководец, состоявший на римской службе, Арбазакий нанес им несколько чувствительных поражений, но не смог окончательно уничтожить разбойников. Скоро исавры вновь выступят на сцену истории, но уже в новом качестве. Помимо Сирии, от разбойников сильно страдали африканские провинции, которые терроризировались племенами мазиков и авзуриан.

Но это уже мало интересовало Аркадия. Хотя ему шел только 31‑й год, здоровье его было подорвано, а смерть любимой жены ускорила окончание земной жизни императора. Рассказывают, что на краю могилы он очень беспокоился о последующей судьбе своих детей и особенно наследника – маленького св. Феодосия. Понимая, что сразу же после смерти тот станет заложником и игрушкой в руках придворных партий, Аркадий решился на беспрецедентный шаг: в письме к Персидскому царю Йезидегерду (399—421) он просил того принять кураторство над сыном (!) и обеспечить восшествие его на престол по достижении совершеннолетия. В качестве награды он обещал обеспечить мир с Персией и сохранить границы между государствами, как они сложились к тому времени. Надо отметить, что благородный перс согласился на просьбу Аркадия и даже направил в сенат письмо, в котором обещал немедленно начать военные действия против Римской империи, если вдруг обнаружатся посягательства на трон св. Феодосия[656].