не более 600–700 четвертей, пропорция слишком недостаточная по числу населения этих волостей, в особенности если по причине неурожая окажется надобность в ссуде хлеба и коренному населению, не говоря уже о том, что уже сделано распоряжение о причислении к этим волостям переселенцев из панцирных бояр, которым также нужно будет выдать в ссуду значительное количество хлеба, и следовательно водворение польских переселенцев в этих волостях представляется весьма неудобным, тем более, что обе волости расположены по большому тракту; и во вторых, хотя председательствовавшим в Совете Главного управления Западной Сибири начальником межевания казенных земель и разрешено оставлять на причислении в Тобольском округе семейства переселенцев, но в этом округе, по отзыву члена комиссии — тоб[ольского] губернского землемера, очень мало удобной земли по причине скудости угодий и неплодородию. В виду этого комиссия пришла к заключению, что гораздо удобнее было бы водворять польских переселенцев в многоземельных волостях Ишимского округа — Малышенской, Тоболовской, Уктузской, Армизонской, Частоозерской, Челноковской и Медведевской и в некоторых волостях Курганского округа, например, Моршихинской и Утичьей, в которых имеется много незаселенных казенных оброчных статей, приносящих сравнительно очень мало выгод казне. О таковом предположении комиссия нашла необходимым представить на усмотрение Главного управления, водворение же переселенцев первоначально начать в указанных по ведомости пунктах Тарского округа, как не представляющего в этом отношении никаких неудобств. Вместе с тем, имея в виду, что для польских переселенцев потребуется значительное количество земли, и что старожилы могут быть поставлены в большее стеснение, если в то же время будет продолжаться отвод земель и для высылаемых в Тобольскую губернию ссыльных за общие преступления, комиссия положила предложить местной экспедиции о ссыльных остановиться причислением лиц, ссылаемых за общие преступления, в те волости Тарского, Омского и Тобольского округов, в которых предположено водворение польских переселенцев, впредь до получения подробных указаний, начальника же межевания и Казенную палату просить о собрании возможно верных сведений о количестве свободной земли в сказанных округах.

2. О способе и порядке водворения переселенцев

Так как в присланной генерал-губернатором Западной Сибири ведомости показано, что польские переселенцы должны причисляться к деревням старожилов, причем число подлежащих водворению переселенцев принято везде одинаковое, именно в размере 10 % коренного населения, кроме Тобольского округа, где принят неодинаковый процент, то комиссии уже не представилось надобности в обсуждении вопроса относительно выбора мест водворения и самого водворения тем или другим способом, указанным в журнале Западного комитета, т[о] е[сть] образованием ли из переселенцев отдельных от старожилов деревень или же приселением их к деревням старожилов. И потому комиссия, кроме правил, указанных в журнале Западного комитета, признала нелишним сделать некоторые подробнейшие указания по этому предмету, а именно: а) чтобы высылаемые для водворения на казенных землях мещане, однодворцы, отставные солдаты и шляхта, как непривычные к сельским работам, водворялись вместе с переселенцами из крестьянского сословия, б) чтобы в каждую деревню назначалось, по возможности, несколько лиц, умеющих говорить по-русски, и в) чтобы братья и близкие родственники назначались в одни и те же селения или, по крайней мере, в одни и те же волости. А как при соблюдении этих условий не всегда можно достигнуть водворения в каждой деревне того самого числа, какое назначено по ведомости Главного управления, по расчету 10 % коренного населения, то комиссия признала необходимым принимать этот процент лишь за приблизительную норму, не стесняясь тем, что при соблюдении этих условий пришлось бы назначать в некоторые селения на несколько человек более или менее. При этом комиссия признала необходимым остановиться и подробно высказаться по следующему обстоятельству: в числе высылаемых на водворение в Сибирь встречаются такие лица, по происхождению из шляхтичей, мещан и других непривилегированных сословий, которые получили образование в средних и, отчасти, даже в высших учебных заведениях или же специально изучили какое-либо ремесло и посвятили свою деятельность промышленным занятиям, и которые своею прошедшею жизнью нисколько не подготовлены к земледельческому труду и по своему воспитанию и привычкам стоят далеко выше сельского населения, и потому водворение подобных лиц в селах и деревнях, вдали от городов и больших трактов, не только, по мнению комиссии, не принесет тех полезных результатов, которых правительство вправе ожидать от предпринимаемой меры, но, напротив, поставит и этих лиц, и то население, среди которого они будут находиться, в большое затруднение — так как, поселясь в деревне, они встретятся с условиями, совершенно несогласными с их воспитанием, прежним образом жизни и теми вообще данными, которые характеризуют направление и личную жизнь человека. Продолжительный опыт доказывает, что ни один порядочный ремесленник или специалист не сделался до сих пор земледельцем, и что вообще нужно много усилий, чтобы отрешиться от всего прошедшего для новой жизни. Таким образом, для водворяемых из некрестьян закрыты все пути снискания средств к жизни в селениях. И какие бы строгие меры ни были принимаемы для того, чтобы заставить этих лиц обзавестись прочною оседлостью в селах и деревнях, все подобные лица останутся навсегда пролетариями, тягостными для себя и для тех обществ, к которым они приписаны. Неудовлетворительность же крестьянской обстановки и более развитые потребности и понятия тех лиц всегда будут побуждать их стремиться в ту среду, которая представляет более благоприятные условия для сбыта их произведений и для их специальных занятий, т[о] е[сть] в города, которые здесь, в Сибири, составляют единственные пункты промышленной деятельности. Следовательно, пособие, которое должно быть выдано этим лицам, будет совершенно бесполезной и непроизводительной затратой. Между тем, на основании того же опыта, можно положительно утверждать, что каждый ремесленник и каждый человек с образованием, причисленные к городу, непременно найдут средства сделаться через 2–3 года полезными гражданами. Наконец, не следует упускать из виду и того, что водворение в деревнях людей, стоящих на более высшем уровне развития, нежели крестьяне, и заявивших уже свой неблагонамеренный образ мыслей, может быть неудобно и в правительственном отношении: всматриваясь в сельскую жизнь и её незатейливую обстановку, эти лица могут затронуть заветные понятие крестьянина, и хотя не в состоянии будут поколебать их как исконных, прочных, но тем не менее могут поселить противодействие правительственным требованиям, касающимся непосредственно интересов крестьянина. Если нередки случаи, когда едва грамотный человек, пользуясь легковерием и невежеством крестьян из своекорыстной цели, возбуждает их ложными толкованиями к неисполнению повинностей, неплатежу податей и тому подобное, то тем более необходимо предвидеть возможность дурного влияния на крестьян со стороны упомянутых выше польских переселенцев, когда они с течением времени несколько сблизятся с народом, приобретут его доверие и когда ими будут руководить скрытые рассчитанные цели. Напротив, в городах эти лица