Он вдруг взял девушку за руку — тепло ее ладони успокаивало его, и Яра замолчала. Она коротко выдохнула и закусила губу, а ее глаза стали другими, наполненными нежностью и болью. В эти глаза ему хотелось смотреть целую вечность.

— Отпусти меня, — как-то беспомощно попросила Ярослава, однако сама руку не вырывала.

— Просто ответь мне честно. Между вами что-то есть? — глухо спросил Игнат.

Воцарилась тишина. Грозная, но короткая — она разбилась вдребезги, как стекло, от звонкого смеха Ярославы.

— Ты дурак? — поинтересовалась она сквозь смех. — Что ты несешь, Елецкий?

— Между вами что-то есть? — повторил Игнат, но теперь как-то растерянно. Ее реакция его смущала, а задорный смех прогонял ледяную ревность.

— Да что за бред? Серьезно, ты снова пил?

Она вдруг встала на цыпочки, чтобы стать выше, и несколько раз втянула носом воздух.

— Алкоголем не пахнет. Ты же ничего другого не употребляешь? — строго взглянула на него Ярослава. — Слушай, если это наркота, я все расскажу твоему отцу.

Она что, ничего не понимает?

— Я не употребляю, — процедил сквозь зубы Игнат.

— Замечательно. Все-таки дай мне пройти. Я устала, — нахмурилась девушка.

— Вы были в кафе? — зачем-то спросил Игнат.

— Да. Были. Может быть, рассказать, что мы там ели? — фыркнула Ярослава. — Спроси у Сережи, он за все заплатил, так что чек у него.

— Целовались? — не отставал он, и она почему-то рассердилась.

— Ты больной? Все, хватит, мне нужно в свою комнату. Пожалуйста. Отпусти меня и дай пройти.

Она все-таки высвободила свою руку из его пальцев и стала подниматься наверх. А Игнат стоял на лестнице со странной улыбкой на лице. Ревность все еще жила в нем, но будто бы потеряла свою власть над ним. Он верил Ярославе. Странно, но верил.

Не осознавая, что делает и действуя импульсивно, Игнат догнал Ярославу и обнял сзади, прижимая спину девушки к своей груди. Он сцепил руки в замок чуть ниже ее талии и не касался губами плеча, по которому рассыпались длинные светлые волосы. Холод отступил полностью, и тело наполняло приятным теплом.

— Только не он, — прошептал Игнат, прижимая девушку к себе. — Слышишь?

— Отстань от меня, — слабо запротестовала она.

— Пообещай мне, что если ты будешь встречаться с кем-то, то это будет не Серж, — повторил он ей на ухо, с трудом сдерживая себя от порыва развернуть Ярославу и начать целовать, как в своих бесконечных фантазиях.

— Не хочу ничего тебе обещать. Хватит играть со мной. Отпусти.

— Я не прощу ни ему, ни тебе, — повторил Игнат, вдыхая запах ее волос.

Ему все-таки пришлось отпустить Ярославу, и она, не глядя на него, скрылась в своей спальне. А он снова остался один, не понимая, что делает.

Глава 68. Неожиданность

Я фактически сбежала от Игната в тот странный вечер, когда он увидел меня вместе с Сержем и вдруг решил, что между нами что-то есть. Не знаю, с чего вдруг в его голове возникли такие мысли, и откуда взялась эта странная, какая-то порывистая ревность, но меня смущала то, как я реагирую на него. На его объятия, его голос, его близость. Он будто бы стал моей слабостью, а мне хотелось оставаться сильной.

Серж говорил, что любовь — это боль. Но может быть, любовь — это слабость? Эти мысли пугали меня, и я старалась не думать об этом, забыться в учебе и в быту, хотя получалось, честно сказать, плохо. Жить в одном доме с человеком, которого любишь, но с которым не можешь быть, тяжело. А знать, что ты ему тоже нравишься, но он запрещает испытывать к тебе чувства, еще тяжелее. Никогда не думала, что окажусь в такой ситуации. Но ведь с нами зачастую и происходит то, чего мы не ждем… Мы не выбираем любовь. И кого любить — тоже. За нас это делают наши сердца, а тела действуют по его указке. Любовь, ненависть, желание, нежность — все сплелось во мне воедино. Я страдала, но, кажется, Игнат тоже страдал. Единственное, что радовало меня, так это отсутствие рядом с ним Алексы. Больше я не видела их вместе.

В остальном жизнь протекала мирно.

Мама была поглощена беременностью — наблюдалась у множества врачей, старалась правильно питаться, со специальным инструктором занималась специальной йогой для женщин в положении… Удивительно, но выглядела она отлично, будто помолодела, и даже цвет ее лица стал лучше, а на щеках играл здоровый румянец. Несмотря на позднюю беременность и ее риски, чувствовала мама себя замечательно. У нее не было токсикоза, ничего не болело, не прибавлялся вес. Беременность красила ее, и, если честно, я радовалась за маму. Во мне не было ревности к малышу — напротив, любопытство, каким он будет. Девочка это или мальчик? С какими он родится глазами: голубыми, как у мамы, или с карими, как у папы? Пол ни мама, ни отчим знать не хотели — решили, что это будет сюрприз при рождении, зато уже вовсю выбирали имя малышу, перебирая все на свете имена и порою останавливаясь на каких-то очень редких и порою странных.

Костя все так же много работал, часто ездил за границу и решал какие-то сложные вопросы. Глядя на его бессонные ночи, на переговоры с партнерами, которые могли начаться буквально в любое время суток, на невообразимые кипы документов, я, кажется, стала осознавать цену деньгам отчима. Он работал постоянно, словно робот, но рядом с мамой оживал. Улыбался, шутил, смеялся. Был с ней милым до невозможности, при этом и ко мне относясь с какой-то деликатной теплотой, от которой становилось лучше на душе. Я все больше и больше чувствовала в нем отца, того самого, которого мне так не хватало.

И лишь Игнат сторонился всех, жил, словно тень, в шикарном особняке отца. Но однажды я стала свидетельницей странной сцены, которая зародила во мне чувство, что все не так уж и плохо, и его сердце просто должно оттаять. Это снова была мелочь, глупая мелочь, но… Из-за нее мне захотелось плакать. Игнат зашел на кухню тогда, когда на ней