Не сводя с призрака глаз, девушка отступила на пару шагов, мысленно уже назвав себя умалишенной за то, что заявилась сюда.

– Не уходи, – прошептала дева, при этом ее бескровные голубые губы оставались сжатыми.

По спине Тисы проскользнул холодок.

– Ты пришла! Помоги!

– Что ты хочешь? – сипло ответила Войнова, в горле неожиданно пересохло.

Прежде чем ответить, призрак принялся раскачиваться, и только теперь стало видно, что он не стоит на полу, а парит над ним.

– Я обещала, что вернусь. Обещала не бросать его! – Решив, что хватит качаться, Манила заметалась из стороны в сторону. Подол сорочки размывался в пространстве, оставляя за собой белесый след. Кажется, ей было плохо. – Не сдержала слово! Оставила одного в этом мире!

– Кого? – Тиса сморгнула, завороженная зрелищем,

– Братца моего, Косеньку! Я оставила его! Я плохая сестра!

– Пожалуйста, остановись! – воскликнула видящая, когда Манила взялась пугающе быстро исчезать и появляться то под потолком, то в лестничных пролетах.

– Найди его! – На сей раз призрак навис прямо над ее головой, и Войнова на мгновение зажмурилась, благо ноги не подкосились.

– Если ты хочешь, чтобы я помогла, – прошептала, – перестань носиться как помело и расскажи мне о своем брате.

– Тогда слушай с самого начала, – согласилась призрачная дева и повела свой рассказ. Слишком подробный, но Тиса не перебивала.

Удивительно, но шутливые догадки о том, что Манила при жизни была из благородных, оказались верны. Савелия Антиповна, так звали в миру эту девушку, принадлежала к древнему роду графов Зыковых. Их имение лежало в Коверской губернии, которая граничила с Шуей, а не с Панокией. Жители губернии по праву считали, что ужасы многолетней войны до них не докатятся. Однако в 8951 году панокийцы добрались и до этих мест, коварно подписав с Шуей военное соглашение о предоставлении коридора. Нападение было внезапным. Графья Зыковы – мать и отец – единственное, что успели, так это спасти своих детей, отправив их в числе других отпрысков знатных семей с наместным погодником. Переместившись порталом в соседний город, пятнадцатилетняя сестра с годовалым братом пересела на обозы, катившие в тыл империи.

Прибыв на оживленную станцию города Ступовецка, дети провели на лавке трое суток в ожидании. Люди, что должны были их встретить, так и не явились. Там, на станции, их приметила добрая пожилая пара, что и пригрела в дальнейшем беспризорных детей. Три года брат и сестра Зыковы прожили в поселке Жуки. Их благодетели Анисья Петровна и Потап Тавелич, в прошлом учителя местной гимназии, были бездетны и бедны. Кошель, что родители дали детям с собой, быстро опустел. Уже спустя год образованная Савелия стала преподавать поселковым детям словесность. Все это время она писала письма родителям в имение, но безответно. Однако толк от них все же был. Через полгода после окончания войны на почту поселка пришло послание от имперского судебного поверочного Артемия Вазорова. Он писал, что имеет бумаги и деньги, которые обязан передать наследникам Зыковых в связи с кончиной графа и графини, давностью в три года. Однако из-за дел, удерживающих его на востоке империи, путешествовать лишь из-за одних этих бумаг он не имел возможности и потому в письме предлагал наследникам самим прибыть за причитающимся наследством – к примеру, они могли пересечься с ним в Оранске, где исполнитель собирался задержаться на пару месяцев. Так Савелия узнала, что родителей больше нет. Они все же не пережили того нападения.

Дорога в Оранск оказалась тяжелой и долгой. Потрепанная войной империя только-только начинала восстанавливаться от потерь, с трудом справляясь с нищетой и разбоем. Когда сестра с четырехлетним братом все же прибыли на оранскую станцию, у них не оставалось ни единой копейки в карманах.

– Кося все время просил есть, а я только и могла, что говорить ему: «Потерпи еще немного», у меня самой желудок сводило от голода. – Шепот привидения струился потоком и, если не прислушиваться, был бы похож на шелест ветра в листве. – Но найти поверочного в тот день не удалось. Судебный дом был закрыт. В отчаянии я не знала, что делать. И, когда случайно увидела приютных детей, мне показалось, что оставить на время Косю в приюте, где он хотя бы получит миску горячей тюри, есть самое верное решение. Пообещав, что скоро за ним вернусь, я заставила Косеньку зайти в «Сердечный кров», а сама сбежала. Ночевала на почтовой станции, а на следующий день снова отправилась в судебный дом. На сей раз он оказался открыт, но там мне сказали, что нужный мне поверочный Вазоров в отъезде и должен прибыть на днях или позже. Несколько дней – всего ничего, коли у тебя есть еда и крыша над головой, а я этого не имела. Чтобы продержаться, взялась за работу – таскать мешки с просом, но вскоре поняла, что такой труд мне не по силам. Судьба меня привела в школу одаренных. Нет, я не устроилась учителем, поскольку школа тогда еще служила лазаретом. Устроилась сиделкой. Помню, как радовалась, что мне разрешили поесть в столовой и дали койку под чердаком. Это был пятый день, как я оставила брата в приюте. Можно было уже забрать Косю, перебиваться одной тарелкой на двоих, но я малодушно не сделала этого, решив поехать за ним после того, как получу бумаги от судебного поверочного. И не ожидала, что он сам меня найдет следующим днем, после моей смены. Верно, я столь надоела привратнику в судебном доме, что он передал мои слова поверочному первым делом, как только тот прибыл в Оранск. Так или иначе, в тот поздний вечер мы с Косей стали богатыми! Маленькая шкатулка, что отдал мне Артемий Вазоров, оказалась с накладом и вмещала огромную пачку бумаг, векселя и фамильные драгоценности, которые не вместились бы даже в ящик стола. Если бы я не стала ждать утра, а отправилась за братом тотчас, наняла бы коляску и уехала, как подсказывало поступить мне сердце, то все бы сложилось иначе. Но я решила не торопиться.

Привидение замолкло и снова закачалось из стороны в сторону.

– Что случилось потом? – спросила видящая, стараясь не дышать лишний раз.

– Ночью я проснулась оттого, что пол и стены заходили ходуном. Было страшно! С грохотом рушились балки и потолок. Я хотела пробраться к лестнице, но по дороге к ней под моими ногами треснул пол и разверзлась черная пропасть, из которой гремел гром. Я сорвалась в нее… ушла из мира живых, оставив братика одного.

На какое-то время установилось молчание. И первой его нарушила видящая.

– Прошло столько лет, твоего брата, может быть, уже тоже нет в живых, – задумчиво произнесла она.

– Нет! Косеслав живой! Я знаю! – зашипела Манила, и коса ее вновь взвилась к потолку. – Пожалуйста, найди его и отдай шкатулку! Пусть не серчает на меня, что я его бросила.

– Косеслав… – Тиса вдруг замерла. А ведь она слышала недавно от Агаты об одном пожилом человеке из приюта, что носил такое имя. Неужели? Единый, имя распространенное, но если это он, то…

– Скажи, у него есть какая-то примета? Родинка или еще что, чтобы опознать наверняка? – встрепенулась она.