могу предложить вам ночлега, дорогой друг мой, ведь если кто-нибудь узнает вас, вам несдобровать. Ночь сегодня будет очень светлая, поэтому не задерживайтесь здесь, а возвращайтесь-ка лучше сейчас же в стан. Передайте от меня самые лучшие пожелания всем предводителям. Я очень сожалею и прошу простить меня за то, что не могу лично поздравить их.

– Мне так и не удалось отблагодарить вас, дорогой брат, за ваше великое благодеяние, – сказал Лю Тан. – Меня послали сюда специально для того, чтобы выразить вам нашу признательность и глубокое уважение. Таков именно был приказ брата Чао Гая – предводителя нашего стана, и его военного советника У Юна. Что же я скажу, когда вернусь обратно? Сейчас у меня другое положение и мне придется понести наказание.

– Ну, раз у вас так строго, то я напишу письменный ответ, который вы возьмете с собой, и все будет в порядке.

Как ни умолял его Лю Тан принять подарок, он наотрез отказался. Достав бумаги, Сун Цзян попросил у слуги кисточку и тушь, написал длинное письмо, передал его Лю Тану, и тот спрятал его в свой узел.

Лю Тан был человек прямодушный. Видя, как решительно отказывается Сун Цзян от подарка, он спрятал золото в узел. Между тем наступила ночь, и Лю Тан сказал:

– Ответ вы написали, и я сейчас же двинусь в обратный путь.

– Дорогой друг, – сказал Сун Цзян, – не смею задерживать вас, однако надеюсь, что отношения между нами останутся самые наилучшие.

После этого Лю Тан еще четыре раза поклонился Сун Цзяну, а тот, обращаясь к слуге, сказал:

– Господин оставляет лян серебра, а я приду завтра и расплачусь за все.

Взвалив на спину узел, Лю Тан взял меч и стал спускаться по лестнице вслед за Сун Цзяном. Когда они вышли из кабачка на улицу, небо уже начало светлеть. Была середина восьмого месяца, и круглый диск луны подымался над горизонтом.

Сун Цзян, поддерживая Лю Тана под руку, давал ему наставления:

– Берегите себя, брат, не приходите сюда больше. Здесь развелось очень много стражников, которым приказано вылавливать разбойников, а с этим шутить не следует. Дальше я не буду провожать вас, лучше нам расстаться здесь.

Озаренный луной, Лю Тан зашагал на запад и в ту же ночь возвратился в Ляншаньбо.

Дальше история рассказывает о том, что Сун Цзян, распрощавшись с Лю Таном, отправился домой. Он шел и думал: «Хорошо еще, что никто из стражников не попался навстречу, а то могла бы случиться беда. Пришлось-таки Чао Гаю пойти в разбойники! – продолжал он размышлять. – Ну и дела творятся!» Не успел он свернуть во второй квартал, как услышал позади себя чей-то голос:

– Господин писарь! Куда же это вы исчезли? Давненько мы с вами не видались!

Когда Сун Цзян оглянулся, душа у него ушла в пятки. И встреча эта привела к тому, что

В мужество робость его превратилась,

Сердце от бедствий ожесточилось.

Но о том, кто позвал Сун Цзяна, вы, читатель, узнаете из следующей главы.

Глава двадцать первая

Пьяная мать содержанки – старуха Янь колотит Тан Ню-эра. Сун Цзян в гневе убивает Янь По-си

Итак, Сун Цзян, расставшись с Лю Таном, медленно брел домой по озаренным луной улицам. И тут ему повстречалась старуха Янь, которая поспешила к нему со словами:

– Господин писарь! Я уже много раз посылала вам через различных людей приглашение, но столь почтенного человека трудно застать дома! Моя негодная дочь оскорбила вас заносчивыми речами. Но пожалейте хоть меня, старуху, зайдите к нам; я велю дочери извиниться перед вами, и раз уж посчастливилось мне встретить вас, пойдемте вместе!

– У меня сегодня много неотложных дел в управлении, – сказал Сун Цзян. – Я приду как-нибудь в другой раз.

– Не отказывайтесь! – настаивала старая Янь. – Моя дочь так ждет вас! Порадуйте ее, господин писарь, окажите ей хоть капельку внимания.

– Право же, сегодня я очень занят. Вот завтра я приду обязательно.

– А я хочу, чтобы вы отправились со мной сейчас же, – решительно заявила Янь. И, схватив Сун Цзяна за рукав, быстро заговорила: – И кто это вас все настраивает против нас? Ведь мы обязаны вам своей жизнью, и если что и болтают, так нельзя же всему верить. Вы ведь сами лучше других все понимаете. Если дочь моя поступила неправильно, так виновата в этом только я. Очень прошу вас, не отказывайтесь, пойдемте.

– Вам не следует так настаивать, – сказал Сун Цзян, – я не могу бросить свои дела.

Но старуха не унималась:

– Если вы даже и задержитесь, – сказала она, – начальник уезда не накажет вас. А если я отпущу вас сейчас, то больше, пожалуй, и не встретимся. Так что пойдемте лучше сейчас, а дома я вам кое-что скажу.

Сун Цзян был по натуре человеком мягким и не мог устоять перед настояниями старухи. Он сказал:

– Ладно, отпустите мой рукав, я пойду с вами.

– Только не вздумайте убегать, господин писарь, ведь я старая, и мне за вами не угнаться.

– Да разве могу я так поступить! – возмутился Сун Цзян.

И они пошли. У самого дома Сун Цзян в нерешительности остановился, но старая Янь опять схватила его за рукав, говоря:

– Раз уж вы здесь, то должны войти.

Войдя, Сун Цзян сел на скамейку. Старуха была очень хитра. Опасаясь, что Сун Цзян все-таки убежит, она уселась с ним рядом и позвала:

– Дочка! Любовь твоего сердца здесь!

По-си в этот момент валялась в постели и, уставившись на пламя светильника, мечтала о Чжан-сане. Услышав слова матери, она решила, что пришел именно он, и, быстро вскочив с постели, принялась приводить в порядок свои растрепанные волосы, обиженно ворча: «Ах ты негодный! Заставил меня так мучиться. Вот я надаю тебе сейчас затрещин, тогда будешь знать». Затем она быстро сбежала по лесенке вниз. Но, подойдя к занавеске, закрывающей вход, она заглянула в щель и увидела Сун Цзяна, ярко освещенного лампой. Тогда По-си кинулась назад, взбежала вверх по лестнице и снова улеглась в постель.

Старая Янь, услыхав, как дочь спустилась было вниз, а потом вернулась к себе, опять крикнула:

– Твой Сань-лан здесь! Что же ты спряталась?!

– Моя комната не так уж далеко! – крикнула По-си с постели. – Разве трудно найти дорогу? Он ведь не слепой, и сам может прийти сюда. Видно, ждет, чтобы я вышла встречать!

Она ворчала и злилась, а старуха заметила:

– Экая негодница!