Я и правда надеюсь, что это и есть будущее Брефны. Но как долго подданным королевства придется ждать, и какой ущерб за это время успеет нанести Родан?

– И трижды станцевала с человеком, который ненавидит танцевать.

– Ты все сделала правильно, – говорит Эрнья, – как и наш бард. Совсем скоро вам надо будет отправиться обратно в ваш мир. Но сначала давайте немного послушаем музыку. Только не ту песнь, которую для нас сочинил Брокк, для нее еще не пришло время. Мой народ изъявил желание послушать ту, что он пел, когда впервые приблизился к нашим вратам. От нее лица моих подданных озарились улыбками. Ну что, бард, споешь нам?

Когда она смотрит на моего брата, выражение ее лица совершенно меняется. Теперь в ее взгляде появляется нежность, искренность и тепло, что совершенно не мешает ему оставаться царственным. Так какой же из этих двух ликов Эрньи настоящий?

Брокк всегда умел покорить публику с самого первого аккорда мелодии и этот раз исключением не становится. Мне еще никогда не доводилось слышать, чтобы он так прекрасно играл, извлекая ноты, каждая из которых настолько ясна и лаконична, что даже нетренированное ухо может осознать, насколько сложна мелодия. Но эту песнь он словно собрался петь вечно. У него усталый вид, а поход через залитый водой лес отнюдь не обещает быть легким. «Не теряй головы», – говорю я себе, разжимая кулаки. Нам надо идти. Надо возвращаться ко двору.

Ночная Тень бросает на меня взгляд, и я понимаю, что притопываю ногой, причем отнюдь не из-за музыки. О боги, этой песне нет конца. Мне безразлично, как чудесно она звучит, безразлично, что так манит голос брата, безразлично, что от нее в восторге Маленький народец, безразлично, что Эрнья, вероятно, попросила о ней взамен на обещание нас отпустить. Я просто хочу, чтобы все это быстрее закончилось.

– Прошу прощения, – шепчу я.

Оставаться на месте нет сил. Я волнуюсь за Брокка, хотя он играет и поет мастерски, с нежностью и душой. Волнуюсь из-за того, что может случиться, если нас кто-нибудь повстречает на обратном пути и станет задавать неудобные вопросы. А Эрнья даже еще не отдала нам арфу. Что если все это обман, и инструмента у нее нет?

Песнь, наконец, подходит к концу, и обитатели леса награждают Брокка бурными аплодисментами.

– Чудесно, мой бард, – говорит королева Колдовского мира, – а теперь танец. Пусть все это закончится на радостной ноте!

Я с огромным трудом сдерживаю ругательства. Сколько еще она будет нас здесь держать? Неужели планирует дождаться, когда сядет солнце, чтобы мы тащились в полутьме по заводям и болотам?

Брокк выглядит спокойным, чуть приподнимает арфу, удобнее пристраивая на колене, расслабляет плечи, искоса смотрит на меня и наяривает «Скачущего Артагана». У меня в сумке есть свирель. Я подумала, что она может пригодиться мне, как в прошлый раз. У меня нет особого желания играть для этой публики, однако звуки стремительной джиги звучат как никогда раньше, заполняя пространство под сенью старых деревьев блистательным торжеством звуков, на лице Брокка появляется выражение с одной стороны удивления, с другой озорства, в итоге я, помимо воли, достаю свирель и присоединяюсь к нему. Собравшиеся танцуют, скачут, а в паре случаев даже отправляются в полет. Королева сидит неподвижно, не сводя глаз со своего барда. Я плыву по волнам звучания арфы, звукам восхитительным и вибрирующим, наполненным весельем и восторгом, по этой музыке – вечной в своем восхвалении жизни. Мне кажется, что я играю хорошо, что это, несмотря ни на что, лучшее исполнение за всю мою жизнь. Но Брокк… Пока его пальцы порхают по струнам, я глубоко в душе понимаю, что непритязательный, старый инструмент, на котором он сейчас играет, судя по всему, и есть Арфа Королей.

Джигу мы исполняем в привычной для нас манере, ускоряясь на каждом куплете. Кто-то из толпы отбивает ритм, но кто именно мне не видно. Танцующие от нас не отстают, кружат, прыгают и крутятся волчком. Заканчивая, мы с Брокком переглядываемся, чтобы как можно лучше сыграть финал. Раз, два, три, раз, два, три, раз, два, три – стоп! Незримый барабанщик дисциплинированно замирает одновременно с нами. Я широко улыбаюсь брату, и он отвечает мне тем же. Позабыв на миг обо всем, кроме музыки, я чувствую, что очень довольна.

Эрнья встает и поднимает руку, желая утихомирить разошедшуюся толпу.

– А теперь давайте прощаться, – говорит она им, – наш бард и его сестра возвращаются в свой мир.

После этого нам опять приходится тратить время впустую, потому что подданные Эрньи – каждый по отдельности – выходят вперед и то кланяются Брокку, то целуют его в щеки, то берут за руку и писком, чириканьем, гиканьем или шепотом произносят слова прощания. Страж Рябинник склоняется перед ним в почтительном поклоне, Ночная Тень степенно жмет руку. Я прячу свирель, завязываю сумку и опять жду.

В конце концов, Эрнья взмахом руки велит своему народу разойтись. Через несколько мгновений место для общих сходок пустеет, остается только она с Рябинником да мы с Брокком. Даже Ночная Тень, и та ушла.

– Арфу, Брокк, положи в чехол, – говорит королева, – и относись к ней с уважением, ведь в ней живет груз многих лет и мудрость многих поколений.

Она поворачивается ко мне и спрашивает:

– Если бы выбор целиком зависел от тебя, что бы ты сделала с этим бесценным сокровищем? Говори искренне, от всего сердца.

Я вздрагиваю.

– Можете положиться на нас, миледи, мы примем решение на основе мудрости и справедливости.

Теперь мне известно, каким оно должно быть, это наше решение. Не уверена, что со мной согласится Брокк, что же касается Дау, то я уже вижу, как его воля будет противостоять моей.

– Своим выбором мы проявим уважение к прошлому и продемонстрируем веру в будущее.

Я не стану спрашивать ее, кто забрал арфу из неметонов. Достаточно того, что инструмент оказался здесь, и она доверила нам вернуть его в срок.

– Ты – дитя мудрых родителей. Меньшего я от тебя и не ожидала. Как я уже говорила, древние законы моего народа запрещают мне напрямую вмешиваться в дела людей. Но в случае необходимости я могу действовать через некоторых людей, женщин и мужчин – обладающих мудростью, мужеством и прозорливостью. На свете существует магия более высокого порядка; могущество, происходящее от самой земли, по которой мы ступаем, от океанов и лесов, от самых глубоких пещер, от небесных тропинок солнца и луны. Когда путь впереди кажется мрачным и трудным, когда ты не можешь найти своей дороги, обратись к этому могуществу и попроси повести тебя за собой, потому что в каждом из нас, даже в самом маленьком, есть искра этого великого огня. А теперь прощайте. Счастливого пути. Пройдет совсем немного времени, и мы с вами снова увидимся.

Я открываю рот, чтобы попрощаться, но в этот момент нас закручивает вихрь. Меня качает, но сохранить равновесие все же удается. Что за?.. Когда деревья и трава возвращают себе привычный вид, мы с Брокком уже одни. По ту сторону стены.

Я все жду и жду. День закончился, наступила ночь. Взошедшая луна начала свое путешествие по небу. А их все нет. Я боюсь, как бы не стряслось беды. Боюсь ужасного несчастного случая. Нападения. А что если Ливаун все еще стоит под той стеной и поет в полном одиночестве? Может, Брокк вообще никогда больше не сможет оттуда вернуться?