– И соблюдай осторожность.

– Ты тоже будь бдителен, – говорит она и уходит, – надеюсь, на этот раз мне не придется петь.

Когда она уже почти скрывается за деревьями, меня осеняет мысль. Окликать ее у меня нет никакого желания. Не хочу получить по шапке. Но если сейчас ничего не сказать, а потом окажется, что я был прав, она все равно меня убьет.

– Ливаун!

– Что? – не поворачиваясь, рычит она.

– Насколько я помню, ты говорила, что до Дня летнего солнцестояния нам надо станцевать три раза.

Повисает напряженная тишина, девушка замирает. Затем с чувством произносит «Черт» и возвращается. Бросает на землю сумку и прямо на грязной тропе у лачуги с запертыми ставнями протягивает ко мне руки.

– Давай, и побыстрее.

Ненавижу танцевать. И ненавижу еще больше в отсутствие музыки, когда партнерша дрожит от напряжения, когда боишься исполнить танец недостаточно убедительно, полагая, что это повлечет за собой страшные последствия. Я беру Ливаун за руки.

– Что будем танцевать?

– Медленный. Ни на что другое я сейчас не способна. Раз, два, три, четыре… – шепчет она, задавая ритм.

Мы кружимся, сходимся и расходимся, отпускаем руки и водим друг друга по кругу.

– Вот так, – мурлычет она под нос обрывок какой-то мелодии, – то же самое еще раз. Правильно. Теперь поднимай руку и кружи меня. Хорошо. А теперь снова все с начала и до конца, просто на всякий случай.

На какой случай? На нас смотрят одни лишь лошади, и я сомневаюсь, что это для них что-то значит. Только вот… сейчас я действительно слышу музыку, но не пение Ливаун. Звуки доносятся из леса – высокая, нежная мелодия, исполняемая на инструменте, природу которого я не в состоянии определить. От этой мелодии мои ноги начинают двигаться чуть ли не сами по себе. И происходит нечто совершенно замечательное – я чувствую, что Ливаун расслабляется, из ее тела, словно тень после появления солнца, исчезает напряжение. Ей даже удается улыбнуться. Мы повторяем те же па еще раз, но теперь танцуем совершенно иначе. Она уверенно держит меня теплыми руками, наши тела движутся в такт. Когда она довольна, и я могу быть почти приятным.

Мы заканчиваем танцевать, я кланяюсь, она приседает в реверансе. Странная мелодия достигает высокой ноты, и медленно затихает.

– О боги, что это было? Или я не должен спрашивать?

Она по-прежнему стоит рядом. Волосы она тщательно уложила – как перед боем, – но мы долго скакали, и несколько прядок выбилось. Я поднимаю руку и убираю их с ее глаз. Меня пробирает дрожь. Надеюсь, Ливаун этого не почувствовала.

– Зов, – отвечает она.

Теперь ее глаза блестят и полны надежды. Она выглядит… непоколебимой.

– Они знают, что я здесь. Мне надо идти. Спасибо тебе, Дау… Думаю, ты только что спас нашу миссию.

Она берет мою ладонь, на миг подносит ее к своей щеке, хватает мешок и уходит. Я смотрю ей вслед до тех пор, пока она не исчезает из виду.

– Я многое повидала, и теперь меня мало чем можно удивить, – говорит кто-то у меня за спиной, и это точно не лошадь. Я поворачиваюсь и вижу Хозяюшку Джунипер, стоящую у входа в дом. Рядом с ней Шторм.

– Тебе лучше войти в дом, Нессан. Или, может, Дау? Сначала позаботься о лошадях, а потом я расскажу тебе обещанную историю.

Я удобно устраиваю лошадей в сарае, задаю им корма, наливаю воды, а на обратном пути прихватываю охапку дров для очага. Вытираю испачканные грязью во дворе ноги и переступаю порог. Складывая у очага поленья, заглядываю в корзинку. Там все так же лежит одеяльце, но под ним никого нет. Под столом что-то стремительно мелькает и тут же затихает. Поблескивая в свете очага, на меня смотрят бусинки глаз. У меня волосы встают дыбом.

– Его зовут Шубка-Чертополох, – спокойно говорит Хозяюшка Джунипер, словно сообщая о чем-то обычном, – с учетом всего, что с ним произошло, он неплохо идет на поправку. А как твои ожоги, Нессан?

Я показываю. Она, похоже, довольна, что я залечил их.

– Вот и славно. А теперь садись. Твою спутницу, может, и не заботят такие насущные вещи, как еда и питье, но у тебя довольно времени. До того, как ты ее снова увидишь, пройдет, думаю, несколько часов. Поэтому давай я тебя покормлю, а если очень захочешь мне помочь, найду тебе пару дел, чтобы ты чем-то занял себя до ее возвращения. Но пока сядь и дай отдых ногам. Сегодня ты меня удивил.

Она суетится вокруг очага, возится с травами и чашками. В доме пахнет мятой и чем-то более острым, но чем именно, я не знаю.

– Удивил? Но чем?

– Не ожидала увидеть тебя танцующим. Тебя и твою подругу.

– Думаю, это действительно может показаться странным.

Я доверяю ей, насколько вообще могу кому-то доверять. Доверяю, несмотря на то, что ей стало известно мое настоящее имя. Но о миссии все-таки говорить не могу. Как и о том, что рассказала мне Ливаун о мире за стеной. Хотя и рассказала совсем немного.

– Она причислила танец к заданиям, которые ей было велено выполнить перед тем, как снова отправляться в лес.

– Вот оно что. Задание. Тогда понятно.

Не знаю, что она имеет в виду. Но хорошо помню, как изменилась Ливаун, заслышав ту странную лесную музыку. Помню момент, когда я коснулся ее лица. Помню, как посмотрел ей в глаза. Хотя обо всем этом лучше забыть. Я глажу Шторма по голове и немигающим взглядом смотрю на огонь. В сторону маленького существа под столом стараюсь не смотреть, но чувствую, что оно не сводит с меня глаз.

– К завтрашнему ритуалу вам надо вернуться ко двору, – замечает Джунипер. – На трон взойдет новый король, и для Брефны начнется новая эра.

Рот, помимо воли, кривится в гримасе. После пожара она прекрасно знает, что я думаю о единственном претенденте на корону.

– Насколько я понимаю, вы с принцем примерно одного возраста, – говорит Джунипер, – расскажи мне, что ты о нем узнал, если не считать пожара.

– Я простой помощник кузнеца. А он сын короля.

– Он человек. И ты человек. Ответь честно. Я умею хранить секреты.

– Он совершенно не заботится о лошадях и унижает тех, кого считает ниже себя. Быстро впадает в гнев из-за пустяков. Действует бездумно, импульсивно. Умеет произносить пламенные речи. Способен увлечь за собой других. Но не всех. В сочетании с недостатком рассудительности это может представлять угрозу. Он уже многих подверг опасности.

– Продолжай.

– Судя по всему, он вряд ли подходит для уготованной ему роли. И, насколько я понимаю, не готов взять власть в свои руки. Мне кажется, наследного принца надо было лучше учить.

– Вот оно что. Но Родан никогда и не был самым умным из братьев. Без конца скакал верхом, охотился, развлекался, но так ни в чем и не преуспел. Учиться ему было трудно. Он не мог надолго сосредоточиться на чем-то одном. Писать ему было тяжело, интереса к сказаниям и легендам он не питал. В помощь королю в таких делах есть, конечно же, придворные: законники, советники, писцы и прочие. Но если не прислушиваться к их советам, проку от них никакого. Родану это понять оказалось труднее всего.