— Но я не смогу сделать для него лошадку.

— Это ничего, — снисходительно произносит девочка, допивая сидр.

Во двор въезжает повозка. Доррин спешит к выходу.

— Я накрою на стол, пусть поедят, — говорит Мерга ему вслед.

Ваос распрягает лошадь, а Лидрал несет к крыльцу корзину с картошкой.

— Как на рынке? — спрашивает Доррин, беря другую корзину.

— Корнеплодов много, а вот мука пока еще дорогая. Фрукты только местные, а пряностей и вовсе нет.

Доррин пожимает ее плечо, а она мимоходом касается губами его щеки.

— Я смотрю, ты накупила гору картофеля.

— Мерга просила купить побольше, если он будет дешев. Так и вышло. Если там и было что-то недорогое, так именно картошка. Я и для Риллы взяла — завезла ей, а она дала мне баранью ногу. И сказала, что у нее есть для тебя три тюка сена, но тебе нужно забрать их сегодня, потому как вечером намечается дождь.

— Иди поешь, — говорит ей Доррин. — И скажи Ваосу, что он нужен мне в кузнице.

Он возвращается к работе над деталями машины.

— Это что за штуковина? — любопытствует Ваос, придя после обеда в кузницу и увидев странную заготовку.

— Это? Это будет шестеренка, — рассеянно отзывается Доррин.

— А как ты выровняешь зубья?

— По лекалу... но тут придется попотеть. С зубилом к черному железу не подступишься.

— Могу я помочь? — спрашивает подмастерье, от нетерпения привставая на цыпочки.

Сапоги парнишки скоро запросят каши. На этой восьмидневке придется послать Ваоса к сапожнику. Всюду расходы, если не на железо и медь, то на еду, хозяйство и все такое.

— Нам опять придется ковать шипы для Совета.

— Шипы... — с кислым видом говорит Ваос. — Будем резать железные прутья?

— Нет, пустим на это дело лом. Конечно, попотеть придется больше, но эта работа не оплачивается, и мы не можем позволить себе расходовать попусту дорогой металл. Возьми ржавые скобы, вон из той кучи.

Тяжелыми щипцами Доррин отправляет старую скобу в горн, а когда она раскаляется, переносит на наковальню и берется за молот.

Под его ударами скоба распадается на две части, которые годятся на заготовки для шипов. Один кусок падает с наковальни на пол.

— Возьми его щипцами, — велит Доррин Ваосу, — и отложи до поры до времени в сторону.

Другой кусок кузнец возвращает в горн.

— Покачай чуток меха, Ваос, а потом, пока я буду придавать форму этой штуковине, займись углем. Мне потребуются две полные тачки. Нужно будет наковать уйму шипов, а я еще хочу поработать над корпусом конденсатора.

— Над корпусом... чего?

— Это часть паровой машины.

— А я-то собирался помочь Лидрал с сеном, — говорит Ваос, положив отвалившуюся часть скобы на край горна, а щипцы на полку.

— Тебя по-прежнему тянет к лошадям?

Парнишка молчит, глядя себе под ноги.

— Ладно, привезешь уголь — и можешь отправляться с Лидрал. Ты помог ей убрать картошку в погреб?

— Конечно. Она показала мне, куда высыпать, и я все сделал как было велено. — Ваос умолкает, а потом добавляет: — Но в прошлом году ты не закупал столько провизии.

— Нынешняя зима может оказаться хуже прошлой.

— Думаешь, Белые доберутся и досюда?

— Все может быть... Достань-ка мне средний молот... вон тот.

Звон металла не позволяет продолжить разговор.

— Шевелись, черт побери! — кричит Кадара, когда немолодая женщина с ношей, вдвое превышающей ее собственный вес, останавливается, наткнувшись на двух других, нагруженных точно так же. — Шевелись, если хочешь жить!

По другую сторону ворот страж бьет мечом плашмя затесавшего в толпу вора. Тот, уронив украденную шкатулку, пускается наутек, и его никто не преследует. Люди бредут к северным воротам и дальше по дороге, ведущей на Клет.

Кадара смотрит на толпу у ворот и на вереницу фигур, удаляющихся навстречу облакам, затянувшим речную долину с севера, а потом командует:

— Зеленый отряд! Ко мне!

Сквозь столпотворение к ней направляются шестеро всадников.

— Воин! — громко кричит худенькая и бледная молодая женщина, хватаясь за седло Ворбана. — Не оставляй меня здесь! Возьми с собой! Я на все согласна, только возьми!

Солдат колеблется. Девица бежит за ним, держась за седло.

— Ворбан! — рявкает Кадара. — Или сажай ее на лошадь, или оставь!

Ворбан помогает женщине сесть позади себя.

— Ишь ты, хитрая сучка! Шлюха! — доносится из толпы.

За воротами толпа беженцев уже не столь густа. Многие, чтобы избежать давки, выбираются за обочины и идут по траве. Все тащат на себе прихваченный из дома скарб, однако чем дальше от Элпарты, тем чаще попадаются на дороге брошенные вещи. Что же до счастливчиков, имеющих верховых лошадей или повозки, то их фигуры маячат далеко впереди.

Кадара и ее бойцы плотным клином скачут к первому мосту, находящемуся ниже по течению от города, где им предстоит соединиться с остальными отрядами.

— Ишь как коней гонят! — негодующе кричат люди. — Защитники, чтоб им провалиться! Шкуры свои спасают!

Кадара смотрит на Ворбана и неожиданно в ее руке, словно сам собой, вспыхивает клинок. Удар плашмя по плечу светловолосой женщины заставляет ее выронить нож, который, с заглушенным общей суматохой звоном, падает на мостовую.

Ворбан вскидывает голову.

— Верни кошелек! — грозно говорит Кадара женщине.

— Лучше выброшу, — усмехается та.

— Попробуй — и ты покойница!

Женщина отдает кошелек Ворбану.

— Слезай, — приказывает Кадара. Воровка усмехается снова, но, получив еще один удар плашмя — теперь на ее виске набухает рубец, — выпускает куртку Ворбана.

— Ссади ее.

Солдат сталкивает девицу с коня и прячет кошелек за пазуху. Та плетется к обочине и садится на траву.

Брид во главе двух отрядов ждет у моста.

— Переправляемся! — командует он по приближении Кадары и ее людей. — Скорее!

Трое бойцов сдерживают напор толпы, пока остальные пересекают мост, переброшенный через кипящую реку. Пахнет паром и вареной рыбой. Вынужденные остановиться беженцы поносят солдат последними словами.

Примерно в ста родах за мостом, на холме, откуда видны стены Элпарты, Брид останавливает всадников.

— Зачем нам останавливаться?

— Оглянитесь! — кричит командир. — Взгляните на город!