министерство согласилось со скрипом. К началу 1862 года к армии Союза присоединилось более 700 тысяч человек, около 90 тысяч из которых составляли «девяностодневники», чей срок службы уже истек. Впрочем, многие из этих солдат повторно записались в полки уже на три года, а некоторые части, где служили 90 дней, также преобразовались в соединения, где служили три года.

Эти повторные призывы запутывали современников в той же мере, что и позднейших историков. В действительности процесс вербовки в союзных штатах, как и в штатах Конфедерации, сопровождался вспышкой энтузиазма на местном и региональном уровнях, но превращался в неразбериху на уровне национальном. Небрежное выполнение военным министром Кэмероном административных функций разочаровало дельных и хватких губернаторов. «В лагере находятся 2400 человек, причем вооружены лишь меньше половины, — писал губернатор Индианы Мортон Кэмерону в начале войны. — Откуда такая задержка в поставках оружия?.. До сих пор нет офицера, который бы сформировал из новобранцев боевой отряд. Нет ни фунта пороху, ни единого снаряда или какого-либо обмундирования. Позвольте спросить вас, в чем причина?» Несколько месяцев спустя Улисс Грант, командовавший лагерем союзной армии в Кейро, высказал общую жалобу: «Транспорта отчаянно не хватает. У меня нет санитарных повозок. Присланная форма почти вся отвратительного качества, да и той мало. Мои люди в большинстве вооружены старыми, к тому же чинеными кремневыми ружьями… Интендантству практически не выделяют средства, поэтому правительственные кредиты исчерпаны». К концу июня Кэмерон стал отклонять предложения о присылке новых полков. 4 июля в послании Конгрессу Линкольн был вынужден с сожалением констатировать: «Одна из самых больших трудностей — избежать прибытия войск до того, как их можно обеспечить всем необходимым»[644].

Штаты, города и частные лица вызвались исправлять промах федеральных властей. Большинство губернаторов созвали легислатуры, принявшие решение об изыскании средств для оснащения и снабжения полков за счет штата. Губернаторы послали своих агентов в Европу, где те конкурировали друг с другом и с агентами конфедератов, вздувая цены на излишки оружия в Старом Свете. Штаты заключали контракты с текстильными и обувными фабриками на поставку формы и сапог. Муниципалитеты собирали деньги на набор и оснащение «собственных» полков. Возникали добровольные общества, такие как, например, нью-йоркский «Комитет обороны Союза», формировавшие полки, оснащавшие их всем необходимым и арендовавшие корабли или поезда, чтобы отправить их в Вашингтон. Группа женщин и врачей-северян организовала «Санитарный комитет Соединенных Штатов» для укрепления слабой и устаревшей инфраструктуры военно-медицинской службы.

Первые части северян, как и южан, были одеты в различную униформу: полки из Массачусетса и Пенсильвании носили синее, из Висконсина и Айовы — серое, вермонтцы также были облачены в серое, но с изумрудной отделкой, черные брюки и красные фланелевые рубахи отличали солдат из Миннесоты, а солдаты из Нью-Йорка были экипированы в яркие «зуавские» наряды: красные мешковатые штаны, пурпурные куртки и красные фески. Словом, собравшиеся в Вашингтоне союзные войска выглядели как участники карнавала. Многообразие цветов формы в обеих армиях и встречающееся ее сходство у противоборствующих сторон приводили в первых сражениях к трагической путанице, когда друзья принимались за врагов, а враги — за друзей. Федеральное правительство вскоре исправило эту ситуацию, одев своих солдат в форменные светло-синие брюки и темно-синие мундиры регулярной армии.

Во второй половине 1861 года военное министерство избавило штаты от необходимости кормить, одевать и вооружать солдат Союза, но этот процесс омрачали проявления неэффективности, спекуляции и коррупции. Чтобы выполнить заказы на сотни тысяч экземпляров формы, текстильные фабриканты использовали материал под названием «шодди», получаемый путем переработки шерстяных обрезков и старого платья. Вскоре это словечко стало обозначать форму, изнашивающуюся через несколько недель, просящие каши ботинки, расползающиеся одеяла и вообще некачественное снаряжение, поступающее для оснащения полумиллионной армии, то снабжение, которое смогло быть налажено за несколько быстро пролетевших месяцев. Железные дороги обсчитывали государство; некоторые подрядчики поставляли ружья для армии по 20 долларов за штуку, купив эти излишки по 3,5 доллара за штуку; ушлые барышники продавали по баснословным ценам хромых лошадей. Из-за подобных «коммерческих оборотов» Саймон Кэмерон стал мишенью как справедливой, так и несправедливой критики: он заключал контракты без какой-либо конкуренции, а также предоставил подозрительно большое количество подрядов компаниям своего родного штата Пенсильвания. Военное министерство в большом объеме осуществляло перевозки посредством Северной центральной железной дороги и Пенсильванской железной дороги, в которых сам Кэмерон и его помощник Томас Скотт имели прямые финансовые интересы.

Палата представителей создала следственный комитет по делу о контрактах, вынесший в середине 1862 года порицание Кэмерону за неудовлетворительное управление. К тому времени Линкольн уже давно избавился от министра, отправив его посланником в Россию. Новым военным министром стал Эдвин Стэнтон — адвокат из Огайо с пронзительным взглядом и невероятной работоспособностью, недолгое время служивший генеральным прокурором в администрации Бьюкенена. Демократ, бывший к тому же невысокого мнения о Линкольне, Стэнтон после своего назначения в январе 1862 года военным министром резко поменял и свои политические пристрастия, и отношение к президенту. Он прославился неподкупностью и бесцеремонным отношением не только к военным подрядчикам, но и вообще ко всем окружающим.

Еще до новой метлы Стэнтона сумбурная мобилизация 1861 года практически закончилась. Снабженческий аппарат армии перестал набивать себе шишки, более того, в работу была привнесена толика эффективности. Экономика Севера развернула производство на нужды армии в таких масштабах, что федеральные войска вскоре стали самой откормленной и щедро экипированной армией в мире. Северяне были во многом обязаны этим Монтгомери Мейгсу, ставшему генерал-квартирмейстером армии Союза в июне 1861 года. Мейгс был одним из лучших в своем выпуске Вест-Пойнта и сделал блестящую карьеру в инженерных войсках. Он руководил, например, строительством нового купола Капитолия и прокладкой Потомакского акведука, снабжавшего водой Вашингтон. Его опыт в общении с военными подрядчиками позволял ему внести порядок в хаос контрактов, заключавшихся в первое время войны, и уменьшить масштабы воровства. Мейгс отстаивал конкуренцию везде, где это было возможно, вместо применения системы определения цены «издержки плюс фиксированная прибыль», которая так нравилась производителям, которые, раздувая расходы, увеличивали и свои прибыли.

Почти все, что было необходимо армии, за исключением оружия и продовольствия, поставлялось квартирмейстерской службой: форма, шинели, обувь, вещмешки, зарядные сумки, фляги, столовые приборы, одеяла, палатки, бараки-времянки, лошади, мулы, корм, упряжь, подковы и передвижные кузницы, повозки, уголь или дрова для топки; в ее ведении находились корабли для снабжения войск по воде, а также склады для централизованного хранения и распределения припасов. Требования к материально-техническому обеспечению армии Союза были гораздо выше, чем у конфедератов. В основном военные действия велись на Юге, то есть «серые» были ближе к источникам снабжения.