какого демона ему нужно, но был перехвачен прелестной девушкой в светло-розовом платье. Заалев от смущения, она тоненьким голоском сказала:

– Сэр Диллитон, разрешите спросить вас?

Дилль благосклонно улыбнулся.

– Ну конечно. Такой красавице, как вы, я не смогу ни в чём отказать.

– Расскажите, как вы охотитесь на драконов. Это, наверное, ужасно страшно.

– Да, да, расскажите! – вокруг него моментально собралась стайка девиц.

Дилль приосанился.

– Ну что вы, милочка, для меня охотиться на дракона – это совсем обычное дело. Это так же просто, как вам носик напудрить. – Девицы захихикали. – А знаете почему? Потому что от пра-пра-прадеда мне достался секретный способ. Ну-ка, пододвиньтесь поближе.

Девушки так плотно обступили Дилля, что у него голова закружилась от близости соблазнительных красавиц. Он глубоко вдохнул запах духов и заговорщицки подмигнул кудрявой шатенке.

– Вообще-то, охота на дракона – дело довольно вонючее. Сначала нужно раздобыть ношеные-переношеные портянки. Обычно я покупаю их в казарме городской стражи, но можно взять и у любого нищего. Главное, чтобы эти портянки долго носили не снимая. Запах, представляете, какой – с ног свалит даже саблезубого медведя.

Дамы дружно поморщились, но ни на шаг не отступили.

– Потом нужно выследить дракона. И как только я нахожу тропу, где он ходит на водопой, я на ней раскладываю портянки в форме цветочка, а рядом – камень. Чем больше дракон, тем больший должен быть камень. А дальше всё просто: дракон идёт, видит странный цветок и наклоняется, чтобы рассмотреть. Тут запах бьёт его в нос, дракон начинает чихать и с размаху бьётся головой о камень. А нос у драконов – это самое слабое место. Чем вонючее портянки, тем дольше чихает дракон и тем сильнее бьётся о камень. Само собой, ящер после этого становится абсолютно беспомощным. Тут появляюсь я с копьём наперевес, и убиваю дракона так же легко, как трактирщик обсчитывает своих клиентов. Раз, и готово!

Барышни заахали, и на Дилля посыпались новые вопросы – на сей раз о Неонинском драконе.

– Какой этот дракон? Он вправду огромный? А огнём он дышал?

– Дамы, я отвечу на все ваши вопросы по порядку. Итак: дракон не просто страшный, а страшный-страшный. Чёрный, как уголь, весь в чешуйчатой броне, которую не пробить даже мечом гномьей ковки из звёздной стали, на хвосте шипы, на спине гребень тоже с острыми шипами. А глаза у него, – тут Дилль расставил руки во всю ширину, – вот такие. В Неонине ведь был не обычный дракон, а Великий. Он, точнее она, дралась в Величайшей битве на нашей стороне. Это Тринн сама мне сказала.

– Вы с ней даже разговаривали? – замирая от ужаса пролепетала одна из барышень.

– Ну, конечно, моя госпожа. Но, не сразу. Сначала я оседлал драконицу и закрепился на её спине. Пришлось даже полетать вместе с ней, пока она не поняла, что сбросить меня не в силах, – небрежно добавил он.

Он немного постоял молча, наслаждаясь восхищёнными взорами дам, и продолжил рассказ.

– Я сказал "Ты, чудище коварное, сгубило слишком много людей, а посему быть тебе убитым". Но тут Тринн взмолилась, прося отпустить её. Вы не смотрите, что я такой жестокий, – Дилль придал лицу самое кровожадное по его мнению выражение, – сердце у меня мягкое. Когда я узнал, что передо мной драконица, а не дракон, рука не поднялась убить даму, пусть и столь ужасную. К тому же, у неё болел зуб. Мне ничего не оставалось, как залезть к ней пасть. Зубы у неё – с меня ростом. Да эта драконица лошадь проглотит, и не подавится.

– Ах, – сказала одна из слушательниц и потеряла сознание.

Пока девушку пытались привести в чувство при помощи нюхательной соли, Дилль услышал нечто, заставившее его забыть про стайку внимавших ему девушек. А именно разъярённый рёв каршарца.

– Ты – старый пердун! – орал Гунвальд на взъерошенного генерала в отставке. – Мой отец, славный Ольол, рассказывал, как они брали этот демонов Апальдский перевал. Там половина из нашего клана полегла, а ситгарцы штаны протирали в походных шатрах!

– Сударь… – слабо пытался возразить старичок, но Гунвальд поднёс здоровенный кулак ему к носу.

– Был бы ты лет на сорок помоложе, я бы тебя пошинковал на лепестки, крыса штабная! – проорал каршарец.

Дилль извинился перед девушками

– Дамы, простите, если сейчас не остановить нашего славного варвара, он учинит настоящую бойню. Сами понимаете, никто не в силах этого сделать, кроме вашего покорного слуги.

С этими словами Дилль бросился спасать положение.

– Гунвальд, можно тебя на минуту, – он попытался оттащить каршарца в сторону.

С таким же успехом он мог бы попробовать оттащить мраморную колонну – Гунвальд даже не заметил его попытки. Мало того, Гунвальд с личности несчастного старичка-генерала перешёл на ситгарцев вообще, которые имеют привычку отсиживаться в тылу, а потом присваивают себе честную победу каршарских воинов. После этого многие из присутствующих мужчин начали хмуриться и поглаживать рукояти мечей.

– Гунвальд, заткнёшься ты или нет! – прошипел Дилль.

Но затыкаться Гунвальд не желал. Дилль с отчаянием подумал, что сейчас какой-нибудь граф вызовет его на дуэль, каршарец превратил этого неразумного в много-много маленьких графов, после чего король будет вынужден показательно наказать забияку и даже, возможно, повесить его. В этот момент он увидел мастера Орхама, с интересом наблюдавшего за представлением, и спасительная мысль молнией мелькнула в голове Дилля.

Он бросился к вампиру и зашептал ему в ухо:

– Орхам, надо спасать этого болвана. Вызови его и устрой показательный поединок, как тогда на постоялом дворе. Может, после этого местные дуэлянты слегка поостынут.

Вампир без выражения уставился своими кошачьими глазами на Дилля, и на одно страшное мгновение ему показалось, что Орхам сейчас откажется. Но вампир кивнул и вышел из-за стола. Он обогнал двух военных, уже направлявшихся к каршарцу, и с ходу двинул Гунвальда в плечо.

– Дубина каршарская, как ты смеешь оскорблять воинов моего сюзерена?!!

От лёгкого казалось бы толчка мощный каршарец едва не повалился.

– Что-о? Никто ещё так не оскорблял сына славного Ольола! – взревел Гунвальд.

– Тогда пройдём в тот угол, – предложил вампир.

– С удовольствием! Давно хотел показать тебе, как дерутся настоящие каршарцы. Дайте мне нормальный меч, а не эту побрякушку.

С этими словами Гунвальд отбросил в сторону праздничный меч, который полагался к выбранному им костюму. К