С горькой улыбкой Графенвельдер обещает себе, что в следующий раз уж точно не даст маху. Да и невелика на самом деле беда, ведь взрослая гамадриада, которую он заказывал, доставлена в целости и сохранности.

Графенвельдер в одиночестве прогуливается по своему бестиарию. В ночной период двадцатишестичасовых йеллоустонских суток большинство экспозиций не освещается. Зато красновато сияет подвесная дорожка, по которой он идет, – петляя над, под и между огромными клетками, аквариумами и шахтами. Большинство тварей спят, но некоторые ерзают, ворочаются с боку на бок. А некоторым сон вообще неведом. Эти твари следят за Графенвельдером с лютостью во взоре: как ни слаб их разум, они сознают, что перед ними враг, тюремщик. Изредка какое-нибудь чудище плюется и бьет хвостом, а то и бросается грудью на брусья клетки или прочнейшее стекло террариума.

Строго говоря, далеко не все содержащиеся здесь особи принадлежат к миру животных. Почти половина экспонатов бестиария – существа вроде гамадриад, инопланетные организмы, эволюционировавшие за пределами Первой Системы, на горстке известных миров, способных поддерживать жизнь. Есть тут и слизееды, обитатели слизевых башен Гранд-Тетона, и скрипучие мшанки с Фанда, и больше дюжины различных организмов из джунглей Окраины Неба, включая и саму гамадриаду.

Но куда больше проблем с другой половиной коллекции. Она может доставить своему хозяину серьезные неприятности, если о ней прознают власти. Ведь это настоящие монстры – существа, которые раньше были людьми. Есть среди них экземпляры, купленные у других ультранавтов. Например, бывший член экипажа, чересчур увлекшийся самотрансформацией и вышедший далеко за рамки допустимого даже у ультра. У него были удалены главные функциональные области мозга, их место заняли грубые нейромодули, и остался один-единственный инстинкт – жгучее желание терзать и убивать. Его конечности превратились в жуткое специализированное оружие; результатом вмешательства в процесс роста костей стали рога и бронепластины. Графенвельдер подозревает, что задумывалось нечто вроде берсерка для пиратских абордажей, когда применение энергетического оружия нецелесообразно. А получилась игрушка для Графенвельдера – он развлекается, провоцируя пленника на тщетные приступы слепой ярости.

А вот вариация на тему гиперсвиньи, специально по его заказу найденная в чреве Города Бездны. Наверное, это не уникальный мутант, а представитель редкого генетического отклонения от стандарта породы. У женщины правая сторона тела совершенно человеческая, зато левая – свиная. Функции мозга где-то между человеческими и животными. Иногда она пытается говорить с Графенвельдером, но из-за ущербного строения челюсти получаются лишь невнятное возбужденное хрюканье. Обычно же благодаря нейроимплантатам она вполне управляема и спокойна. Изредка у Графенвельдера бывают гости, и он заставляет женщину прислуживать за обедом. Она долго семенит вдоль стола, держась к нему человеческим боком, и наконец поворачивается, драматически являя свою подлинную натуру. А хозяин с улыбочкой стороннего наблюдателя упивается реакцией публики.

Есть тут и бешеный дельфин. Он живет, почти не зная света, его тело – свидетельство жестоких кибернетических вмешательств. Неизвестно, где родился этот бедолага и каков его возраст, но одно несомненно: он обуреваем неутолимой звериной яростью. В изрубцованную кору его головного мозга Графенвальдер ввел сенсоры, подсоединенные к системе видеоотображения. И теперь малейший внешний стимул многократно усиливается и порождает калейдоскопическое световое шоу, как будто сам дьявол устраивает фейерверк. Возникающие при этом визуальные паттерны техника отправляет обратно в мозг дельфина. Страдания животного – отличное развлечение после ужина для гостей, которые под руководством Графенвельдера вызывают у пленника все более сильные приступы буйства.

Хватает здесь и других диковин. Пожалуй, их даже больше, чем смогла вместить память Графенвельдера. Далеко не все ему сейчас интересны; некоторых он не навещал уже много лет. Об этих тварях заботятся смотрители, которые к хозяину обращаются в исключительных случаях, когда требуется особый уход, например, дорогостоящее лечение. Может, и гамадриаде суждено однажды стать очередной забытой игрушкой, хотя сейчас это кажется Графенвельдеру маловероятным.

А вот и жилище, в котором еще никого нет. Графенвельдер приближается к нему, скользя ладонями по поручням дорожки, что протянулась над бездной. Этот высокий цилиндр из бронестекла, со сверхпрочным керамическим бандажом, вскоре будет наполнен холодной водой под давлением в уйму атмосфер. Дно у аквариума каменное, с патрубками, через которые из глубинных источников пойдут горячие ядовитые газы. Это создаст в цилиндре среду, близкую к той, что есть в глубинах ледяного океана Европы, маленького спутника планеты Юпитер в Первой Системе.

Но прежде чем аквариум заработает, необходимо добыть для него жильца. И это фундаментальная проблема. Графенвельдер знает, кто ему нужен, но он никак не ожидал, что охота за этим созданием окажется такой сложной. Кое-кто даже сомневается, что адапты вообще когда-то существовали во Вселенной. А уж найти живые особи не в их родной системе, да еще спустя два века после их предположительного пикового периода… Однако поводов для оптимизма хватает. Графенвельдер повсюду протянул тонкие щупальца, и теперь то одно, то другое вздрагивает, получив крупицу информации. Надежные контрагенты отлично представляют себе, чего хочет Графенвельдер. Известно им и то, что он всегда щедро оплачивает выполненные заказы.

В глубине души он уверен: адапты – не выдумка, где-то они водились, и гипотеза, что они могли дожить до нынешних дней, не абсурдна.

Графенвельдер должен иметь в своей коллекции представителя этого вида. За одну особь он бы с радостью согласился отдать весь свой бестиарий, хотя еще никому в этом не признавался. Сам понимает, что отдаст, но даже себе не смог бы объяснить, чем для него так важен адапт.

По внутренней кромке Ржавого Пояса на фоне желчного лика Йеллоустона обращается невзрачный сморщенный орешек – анклав леди Гудгласс. Шаттл Графенвельдера пристыковывается к вытянутой полярной оконечности, где уже сгрудилась дюжина похожих кораблей. Из них больше половины ему знакомы, они принадлежат другим коллекционерам.

Он подвергается нескольким необременительным охранным процедурам, а затем самец гориллы провожает его вглубь миниатюрного мира.

Анклав сделан из астероида. Породу вычерпали изнутри с помощью плазменных горелок, образовавшееся пространство разделили на жилые герметичные отсеки, лишь в самой середке осталось скромной величины полое «ядро». Деревья, живущие в условиях нулевой гравитации, обеспечивают существование саморегулирующейся экосистемы, которая почти не зависит от нестойкой к плавящей чуме техники. В обслуживающем персонале нет людей, только адаптированные животные вроде гориллы. Везде пахнет мульчей, изобилующей зелеными микроорганизмами. Графенвельдер чихает в носовой платок и делает мысленную пометку: по возвращении прочистить легкие.

Леди Гудгласс предлагает собравшимся коктейли. Гости стоят в аванложе ее бестиария, в той части анклава, что вращается гравитации ради. Пол выложен черными и белыми блестящими плитами, каждая имеет ало светящуюся инкрустацию, фрагмент большого орнамента. Когда гость стоит на плите, она медленно перемещается, меняет свое место в композиции.