Не удержалась.

— И чем только так притягателен сеновал конюшен?

Демонстративно откинувшись на спинку, я вновь отпила из чашки.

— Женщины, порой, такие идиотки…

Не оценив не уместную, как ему казалось, строптивость, в ответ на его «неслыханную щедрость», граф предложил мне маленькое пирожное.

— Мужчина, что не уделяет времени женщине, как затупленный нож. Не стоит винить Фреда за то, что он смог тонко овладеть даже старым маслом.

— Вы так прогрессивны и галантны, граф!

Состроив гримасу неподдельного удивления, я театрально прикрыла рот ладонью.

— Я, конечно, слышала, как пара тройка парней из свиты принца очень высоко оценила «ловкость» рук мисс Блюнайт, но, чтобы она была так откровенна с мужем…

Уж не знаю, когда чопорному мужчине пришла в голову мысль сравнивать девушку с маслом, но у меня нашлось, что ответить.

— Надеюсь, ваш Фредди такой же понимающий супруг.

Уверена, граф что было силы хотел меня ударить, но умело держался, принимая оскорбительные комплименты за мои последние слова.

— Впрочем, это не моё дело. Став императрицей, я буду вынуждена поддерживать притязания новой короны и улыбаться, когда мир окажется подстилкой у британских ног. В таком мире нет места Калининграду. Уж точно не без лобби в палате лордов.

Сделав ещё пару глотков жирного, сладковато молочного чая, мне с трудом удавалось говорить. Казалось, я вот-вот задохнусь, а страх оседал на языке горьковатой пылью с ноткой бергамота.

— Уверена, своим предложением именно от таких хлопот вы и хотите меня избавить, я права?

Граф одобрительно ухмыльнулся у меня за спиной и похлопав по плечу, отошёл к графину с выпивкой.

— Вы умная девушка, мисс Арани. Я в вас не ошибся.

— И что же вы предлагаете?

— Мой Фредди с вами рядом на янтарном троне и вся Балтика заговорит по-русски. Уж кто-кто, но на это точно способен британский военный атташе, верно?

Растянутые в чеширской улыбке, гнилые уста вернули мне мои же слова, словно он безоговорочно владел моей жизнью и чванливо соблюдал приличия лишь ради собственной извращённой гордости.

— Право слово, граф, если не поубавите пыл вашего сарказма, вы пересушите нам море.

— О не сомневайтесь, обойдёмся и без таких излишеств. Дорога Жизни под Шелутей и Клайпедой, которую годами прикрывал ваш знаменитый подводный флот, наконец-то пала и прямо сейчас Калининград в блокаде, но, если вы порвёте помолвку с принцем, то над новой империей вместо серости на карте снова взойдёт солнце.

— И я могу рассчитывать на ваше слово?

По моей интонации было понятно, насколько скептично я относилась к такому предложению.

— Уж ради своей семьи на троне орла и почётной пенсии я не поскуплюсь, так что можете считать моё тщеславие лучшей гарантией. В конце концов, вашу корону я отнять не посмею… даже если вы с детства пытались отнять её у моей дочери, но так и она получит то, чего достойна.

Подменяя реальность, как стрелки старых поездов, граф умело перекинул на меня вину. Будто бы не мне все эти годы приходилось скрываться от его головорезов и месяцами не видеть любимых улиц и лиц. И всё же, второй в очереди на британский трон всегда была его дочь, так что в извращённом уме я и правда могла показаться злодейкой.

— И время на раздумья у меня, так полагаю, до тех пор, пока мы в море?

— Решение не должно приниматься с горяча, так что не торопитесь с ответом, ваше высочество. Однако…

Граф взял со стола рацию, такую же, как была у насильника и чёрной фигуры, чья кровь до сих пор оставалась на руках и горчила на губах.

— Уверен, вам и самой не хотелось бы видеть, как тело Джейсона сбросят в море, так что будьте добры…

Старик удивительно мягко взял меня за руку и вложил рацию в ладонь.

— Скажите моим людям где он.

— Ему нужен будет врач.

Граф снисходительно усмехнулся, словно вспоминая свои похождения молодости и первую «вечную любовь» с безродной дояркой, но от того лишь мягче принял требование.

— Обещаю, что мальчишка останется жив и даже отправиться к врачу. Думаю, это будет отличным свадебным подарком с моей стороны, как считаете?

Я очень слабо улыбнулась. Сидящий передо мной мужчина пугал, шириной своей груди лишая всякой мысли о том, чтобы броситься на него с ножом и он, обожжённый адом, даже не просил охрану отобрать у хрупкой девочки её «игрушку».

Со всех сил состроив гримасу подавленности, я взяла рацию и зажав кнопку, тихо прошептала.

— Сбежавший пленник в каюте под обвалом палубы. Он безоружен и спит.

Смахнув навернувшиеся слёзы, я поймала на себе довольный взгляд и протянула графу рацию.

— У неё маленький радиус, миледи.

Седовласый коршун с типично английским носом и хищными глазами лишь отмахнулся, будто я возвращала ему не рацию, а горстку пенни.

— Достанет не дальше носа корабля, так что можете оставить себе. Потом убедитесь в моей искренности, когда его приведут в медпункт и раз вы сами отправили его к Морфею, думаю, император примет версию, что он держал вас в заложниках.

— Что выбьет вам существенные уступки со стороны ХэдекАрмор?

— Всё же, не перестаю восхищаться вашим благоразумием.

Осушив бокал и поморщившись от колониального пойла, Блюнайт неспешно вернулся в кресло и в предвкушении сцепил пальцы.

— Ну а пока мои люди разбираются с вашим фаворитом, я буду польщён, если вы продолжите зачитывать ваши условия моей сдачи. Всё же, ваша жизнь удивительно бодра на события… кажется, мы остановились на том, как вы проникли на наш камбуз.

Поправив то немногое, что мне удалось одеть из кухонного тряпья и покрепче завернувшись в тулуп, я сама подлила себе чай, лишь бы не звать «милую Марджери», и подошла к окну.

— Верно…

Хорошенько осмотревшись, я приоткрыла окошко, полной грудью вдохнув влагу предрассветной дымки и морской волны, разбивавшейся о ржавые борта где-то в десяти метрах подо мной.

— Рада, что у