что-то, что казалось правильным и заслуженным. Делать это рядом с Орайей. От этого многие вещи казались проще.

Мы оба были благодарны за то, что нас отвлекли работой. Возможно, мы не хотели думать о том, что может произойти после битвы — о том, как клан Ришан, клан Хиадж, другие королевства и, черт возьми, даже сама Ниаксия могут отреагировать на перспективу совместного правления Наследников клана Ришан и клана Хиадж. Это звучит нелепо. Я знаю, что все так думали. Как ни странно, только Вейл, похоже, воспринял союз как закон. Все остальные ходили вокруг да около, принимая его, но не скрывая своего скептицизма. Даже Кетура в какой-то момент отозвала меня в сторону, спросив, как всегда прямо:

— Неужели ты думаешь, что она не собирается вонзить клинок тебе в спину, как только получит этот трон?

Может, я и был глупцом, но нет, не был. Орайя упустила столько возможностей убить меня. Если бы она собиралась это сделать, она бы уже сделала это.

А если бы она это сделала… черт, может быть, я это заслужил.

Это проблема будущего Райна. У нынешнего Райна забот хватает с лихвой. Все хотели поговорить с нами. Всем что-то было нужно.

Но больше всего я старался зацепиться за одну личность, которая лучше всех от меня ускользала.

Однажды я поймал ее уже на рассвете, когда она шла к своей маленькой палатке. Я потрепал ее по затылку за бронзовые кудри.

— Ты пойдешь со мной на прогулку.

Мише испуганно обернулась. Ее глаза округлились от удивления, а затем сузились в нечто, напоминающее морщину.

Она вздрогнула, когда увидела меня. Вздрогнула.

— Я должна…

— Мне не нужны никакие отговорки, Мише. — Я указал на тропинку впереди. — Ты идешь. Со мной. Сейчас же.

— Это приказ?

— Что за отношение? Ты слишком много времени проводишь с Орайей.

Никакой улыбки. Никакой ответной шутки. Она просто промолчала.

От беспокойства у меня скрутило живот.

Я протянул руку, чтобы помочь ей подняться.

— Пойдем.

— Разве у тебя нет работы?

— Это может подождать.

Я не убрал руку. Просто смотрел на нее.

Мы с Мише дружили очень, очень долго. Она знала, когда со мной бессмысленно спорить.

Она вздохнула и взяла меня за руку.

— ДЖЕСМИН СКАЗАЛА, что здесь водятся демоны, — сказала Мише. — Нам не стоит заходить слишком далеко.

Мы с Мише пробирались по укромным тропинкам в скалах, вне пределов слышимости от лагерей. Здесь было темно, но не настолько, чтобы зрение не могло различить то, что нужно. А еще лучше то, что здесь было тихо.

Мне не хватало тишины.

Между тем Мише, похоже, было так не по себе, что она практически пыталась ускорить шаг во время нашей прогулки.

Я насмешливо сказал.

— Будто я поверю в то, что ты боишься демонов.

— А почему бы мне не бояться демонов?

— Ну не знаю, Мише. Может быть, потому, что ты сбежала и присоединилась к участию в Кеджари, как будто это был другой день недели.

Это прозвучало гораздо более горько, чем я предполагал. Я думал, что настал тот момент, когда я могу шутить над поступками Мише. Видимо, нет.

Наверное, я был не один такой, потому что вместо того, чтобы ответить мне какой-нибудь умной фразой, она засунула руки в карманы и пошла дальше.

— Это было совсем другое, — пробормотала она.

Я не сразу понял, что она имела в виду. Я шел рядом с ней, опустив глаза к шрамам, видневшимся на месте задравшегося рукава.

Мои губы сжались в тонкую линию. Волна беспокойства прошла через меня.

А вместе с ней и разочарование.

— Мише. — Я остановился и дотронулся до ее плеча. Она перестала идти, но, казалось, не хотела смотреть на меня.

— Что?

— Что значит «что»? Я терплю тебя каждый день на протяжении долбаных десятилетий. Хватит.

— Хватит что?

— Ты избегаешь меня с тех пор, как…

— Я не избегаю тебя.

— Орайя рассказала мне о принце.

Рот Мише на мгновение остался открытым, полувысказанные слова замерли на губах, а затем она закрыла его.

— Хорошо.

Хорошо.

Эта чертова девчонка. Матерь, помоги мне.

— Что? — сказала она. — Ты злишься. Я знаю. Это огромная политическая проблема и…

Я усмехнулся. На самом деле это было смешно, потому что что, черт, еще я должен был сказать?

— Я не злюсь на тебя из-за принца.

— Ну, очевидно, что ты злишься. Так на что же, черт возьми, ты злишься?

— С тобой что-то не так, а ты не хочешь мне сказать, что именно.

Я был более прямолинеен, чем следовало бы. Может быть, я был измотан после нескольких месяцев попыток помочь тому, кто не хотел, чтобы ему помогали. Быть между Мише и Орайей было утомительно.

Мы с ней молча смотрели друг на друга. Глаза у Мише были большие и упрямые. Чаще всего они казались милыми и ласковыми. Люди часто говорили, что глаза Мише — ее самая красивая черта. Но они не видели, как она злится. Тогда они были просто ужасающими.

Она была еще не совсем зла, но я видел ее тень, и это было достаточно плохо.

Как будто она должна была смотреть на меня так. Когда это я ходил за ней по пятам и огрызался за то, что беспокоился о ней.

И я за нее волновался.

— Хватит нести чушь, — сказал я. Но слова прозвучали мягко, так мягко, как я и предполагал. — Расскажи мне, что случилось.

— Я думала, Орайя тебе уже сказала.

Орайя не сказала мне, почему ты избегаешь меня уже неделю, — хотел сказать я. Она не сказала мне, почему тебя поместили в эту комнату, а не в подземелья. Она не сказала мне, почему ты выглядишь такой разбитой.

— Орайя рассказала мне о мертвом принце, — ответил я. — Мне на него наплевать. Я спрашиваю о тебе.

Мише перестала идти, затем обернулась. Злость исчезла с ее лица, оставив после себя что-то детское и противоречивое, что так напомнило мне, как она выглядела, когда я впервые нашел ее, что у меня физически защемило в груди.

— Она тебе не сказала?

— Нужно ли мне сейчас говорить с Орайей, чтобы узнать, что происходит в твоей голове?

Мише не ответила. Вместо этого она прислонилась к стене, сползла по ней и уселась на груду камней, положив голову на руки.

Чувство вины возникло сразу.

Я сел рядом с ней, камни были так низко к земле, что в итоге я нелепо согнулся. Я заглянул ей в лицо между прядями медовых волос.

— Мише, — пробормотал