Это не заставило меня забыть, кем он был раньше. Но это заставило меня немного больше уважать того, кем он стал.

И, возможно, именно поэтому я обнаружил, что говорю ему что-то немного опасное. Что-то, что подрывало образ, который я создавал даже для своего самого «надежного» окружения.

— Любое королевство, которым правит Орайя, — осторожно сказал я, — будет безопасно и для Лилит. Если до этого дойдет.

Вейл напрягся, и я на мгновение задумался, не совершил ли я ошибку, сказав это. Сотни лет скрепляли его ненависть к хиаджам.

Но, возможно, действительно можно измениться.

Потому что, да поможет мне Богиня, лицо Вейла действительно смягчилось от неохотного понимания.

— Если до этого дойдет, — повторил я.

Посыл был ясен:

Если я умру, а вы хотите, чтобы королевство стало таким, каким вы мечтаете его видеть, то поддержите ее.

Вейл кивнул.

— Я понимаю, — сказал он.

И тут он поклонился. Не просто легкий вежливый поклон, как он часто делал мне с момента прибытия в дом Ночи. Глубокий поклон, затянувшийся на несколько секунд, выражающий истинную преданность. Не для зрителей. Только для нас.

При виде этого меня охватило странное чувство. Тяжесть на моих плечах, тяжелая и головокружительная.

Он выпрямился. Несколько неловких секунд мы смотрели друг на друга, словно заново приспосабливаясь к этой только что восстановленной динамике власти.

Быть королем было странно.

— Если это все, — сказал я, — то я хотел бы пойти и смыть с себя эту грязь.

Вейл почти улыбнулся. Почти.

— Взаимно.

Я НАШЕЛ в пещерах укромное ответвление и разделся. Одежда практически трескалась, когда я ее снимал, оставляя на влажной каменной земле хлопья засохшего богиня-знает-чего. Эти кожаные одежды были запасным комплектом из моей комнаты в человеческих кварталах, и они плохо сидели на мне, слишком обтягивая плечи и натирая крылья во время полета. Я издал почти сексуальный стон удовольствия, когда снял их с себя.

В том шуме, который я издал, когда вошел в бассейн, не было ничего из ряда вон выходящего. Сиськи Иксы, черт возьми. Рай существовал, и он был здесь. Вода была неподвижной, горячей и прозрачной. Она даже ни капельки не пахла.

Удивительно.

Я призвал свои крылья и расправил их в воде, опустившись так, чтобы они полностью погрузились в воду, разминая уставшие мышцы. Затем я погрузил голову под воду и оставался там, погруженный в блаженную теплую темноту, пока мои легкие не начали болеть.

Когда я снова вынырнул, я сразу же почувствовал ее.

Этот запах. Сталь, Ночной огонь и намек на весну.

Мне даже не пришлось оборачиваться.

— Наслаждаешься видом, принцесса?

Глава

52

Орайя

Признаю. Я пялилась.

Невозможно было не смотреть. Он был похож на картину, стоя там, когда вокруг его талии была вода необычайно чистых оттенков, а голубое свечение водорослей проникало в каждую линию его фигуры, окрашивая крылья еще одним оттенком в их и без того бесконечной сложности. И, конечно же, его знак Наследника, светящийся в темноте красным цветом, витки теневых штрихов, протянувшихся по мускулистой спине и уходящих по позвоночнику в воду.

Я не разглядывала внимательно его знак Наследника с ночи последнего испытания. Сейчас он поразил меня почти так же, как и тогда, хотя и совсем по-другому.

Он повернулся и посмотрел на меня через плечо, приподняв одну бровь.

— Вода просто фантастическая.

Я просто сказала:

— Отвернись.

Он сделал паузу, прежде чем повиноваться.

— Есть и другие пещеры, — сказал он, — если ты хочешь уединиться.

Он отнесся с уважением. Он понимал, что, если он видел меня голой раньше, это не значит, что он имеет право увидеть меня в таком виде снова.

Но я сняла свою испорченную кожаную одежду, оставив ее в куче рядом с его одеждой. Здесь было так уютно, так жарко, что на коже выступили капельки пота, и все же чувствовалась свежесть, чистота и комфорт. И сама вода — Богиня, когда я в нее окунулась, я чуть не застонала.

Он тихонько рассмеялся.

— Я тоже издал этот звук.

Тем не менее, он продолжал стоять спиной.

Я погрузила голову под воду, немного проплыла под водой, а затем снова вынырнула рядом с Райном. Вода здесь была ему по пояс, а мне по грудь. Его волосы мокрыми вихрами прилипли к верхней части спины, а вода бисером стекала по загорелой коже. Меня поразил его запах.

У него всегда был характерный запах, но в последнее время, даже под отвратительным запахом грязи, он стал ошеломлять меня — это было подобно постоянному, томительному осознанию, когда он оказывался рядом со мной. Я списала это на то, что все мы, вероятно, сильно пахнем во время путешествий, хотя я никогда не замечала ничьих других запахов, подобного запаху Райна.

Но, даже смыв пот и грязь, он оставался таким же сильным — небо и пустыня, даже погруженным в воду.

Неужели, — задавалась я вопросом, — вампиры чувствуют себя так всегда? Так осознанно?

Мой взгляд упал на его знак Наследника. Красные чернила пульсировали в такт медленному, ровному биению его сердца, слабые струйки красного дыма поднимались от каждого штриха. Плоть под ним была покрыта шрамами, но линии знака были ровными и четкими. Как только он получил свою силу от Ниаксии, ничто не могло скрыть этот знак. Я даже представить себе не могу, как сильно он обжигался все эти годы, чтобы скрыть его.

По всей его спине тянулся знак — были видны все фазы луны, изображенные тонкими мазками, в обрамлении спиралей дыма. Копье проходило по позвоночнику, идеально вписываясь между крыльями, и спускалось к ямочке на спине. До сих пор я не понимала, насколько его знак похож на мой. Расположение было разным, но у нас обоих был дым, луны, те же изящные красные штрихи.

Странно, что эти знаки якобы заклеймили нас как врожденных врагов. И все же, они были очевидными партнерами друг для друга.

Кончиками пальцев я проследила линии, проходящие по верхней части спины, вокруг крыльев, вниз по позвоночнику. Я слегка поморщилась от грубой текстуры шрама под ними. Матерь, это, наверное, было ужасно.

Его плечи на мгновение замерли от моего прикосновения.

— Что скажешь? — спросил он. — Он мне подходит? Я вообще-то не так часто на него смотрю.

Его голос звучал легкомысленно. И все же я услышала то, что скрывалось под ним. Я знала, что в чувствах Райна к этому знаку не было ничего легкомысленного.

— Он прекрасен.