Эйфань энергично кивнул:

— Мудрое решение. Пастухи такие неуравновешенные…

Он откинулся на спинку, сомкнул ладони и пошевелил пальцами. Все движения Черной Вдовы были подчеркнуто театральны.

— Ну, раз это не Лиса и не Настоятель, чем еще Цзяи может привлечь тень-убийцу твоего ранга? — Глаза у него сверкнули. — Жертва при княжеском дворе? Какое-нибудь давнее нераскрытое дельце?

Черная Вдова разглядывал Цисами, постукивая себя по черепу, и вдруг глаза у него расширились.

— Неужели ты по-прежнему охотишься за наградой, которую обещали за Предреченного героя? Это же давняя история. Все уже о ней забыли.

— Теплее, — признала Цисами.

Эйфань прекрасно понимал намеки — потому-то он и заправлял Сетью в Цзяи. Цисами обладала отличной реакцией и страстным желанием убивать, а он — умением внимательно слушать и разбираться в людях. Она старалась сохранять бесстрастное лицо, и это было столь же красноречиво, как если бы она во всеуслышание выкрикнула имя жертвы.

— Я знал, что это лакомый кусочек, — хрюкнув, произнес Эйфань. — Пойдем, обсудим наше дело наедине.

Цисами окинула взглядом проходившую мимо красивую женщину.

— А здесь почему нельзя?

Эйфань фыркнул.

— Ты серьезно? «Хвост девицы» — излюбленное место всех шелкопрядов Цзяи. Брось нож — попадешь в шпиона. — Он обозрел комнату. — Я могу насчитать… шесть, семь… девять человек, которые действительно пришли за развлечением и выпивкой. Остальные — шелкопряды, которые продадут тебя с потрохами. Пошли, я снял отдельную комнату.

Цисами прищурилась:

— Если ты снял комнату, зачем же сидишь здесь вместе с этими простолюдинами?

Эйфань пожал плечами:

— Я люблю легкий шум. И… здесь можно кое-что услышать. Ты удивишься, но многие шелкопряды страдают словесным недержанием.

— Разве перепродавать краденые сведения честно? — Цисами погрозила пальцем. — Разве все вы не в одной лодке?

— О, разумеется, но лишь до первой волны.

Он вышел в задний коридор, который был совершенно неприметен для глаз.

— Видишь ли, если человек по неосторожности позволяет себя подслушать, любой шелкопряд, заполучивший эти сведения, вправе их продать. Процент они дерут изрядный, но в конце концов все выигрывают… так или иначе.

— Как?

— В двух смыслах, — объяснил Черная Вдова. — Во-первых, сведения — самый дорогой в мире товар, который, кроме всего прочего, можно бесплатно воспроизводить. Чистая выгода.

Они шагали по коридору, который как будто сужался, по мере того как они заходили все дальше. Эйфань внезапно остановился и открыл потайную дверь, которую Цисами даже не заметила.

— Во-вторых, это обоюдоострый меч, — продолжал Черная Вдова. — Потому что сведения надлежит бдительно охранять. Болтливому шпиону никто не доверит секрет, а без секретов, которые можно продавать, мы всего лишь прячущееся в шкафах отребье.

Цисами вошла вслед за ним в комнату с мягкой обивкой на стенах. В ней стояли глубокие кресла и резной квадратный столик черного дерева, в дальнем углу виднелась уютная кушетка. Цисами предположила, что этот укромный покой создан для любителей особых развлечений. Неудивительно, что воздух там был неподвижен. Ее голос звучал приглушенно. В следующее мгновение появились те же юноша и женщина — они принесли новый кувшин вина и поднос с фруктами, поставили то и другое на стол, поклонились и ушли.

Цисами потрогала толстую мягкую обивку.

— Похоже, ты устраиваешь тут веселые вечеринки.

— К сожалению, это теперь не дозволяется. Отмывать ткань очень сложно, — ответил Черная Вдова и устроился в кресле. — Ну, так чем я могу помочь прекрасной и смертоносной Мацзе Цисами?

— Я ищу мальчишку лет шестнадцати. Он прибыл в Цзяи в прошлом году, обучен военным искусствам и, по слухам, ведет себя как вельможа. Длинноволосый, худой. На груди, возможно, след смертельного касания.

Эйфань поднял бровь.

— А ты не шутила насчет Предреченного героя. Он правда здесь, в Цзяи?

Цисами пропустила вопрос мимо ушей.

— Можешь его найти?

Черная Вдова фыркнул:

— Нет того, кого бы я не смог найти в своем городе. Но это тебе недешево обойдется.

— Разумеется. — Она полезла за кошельком. — Сколько?

— Пять связок золотых лянов, — с наигранной небрежностью ответил Эйфань.

Цисами открыла рот. Будучи тенью-убийцей, она хорошо зарабатывала, некоторые бы даже сочли ее богатой — но все-таки она была не из тех богачей, кто запросто растопчет лошадью ребенка ради забавы.

— Безобразие. Пять связок — это половина награды, обещанной за мальчишку.

Черная Вдова подмигнул:

— Значит, мы партнеры.

Она вспыхнула:

— Я совершенно не против того, чтобы обогатиться вместе, но это сущий грабеж.

— Цена сведений всегда зависит от их важности, — объяснил Эйфань. — В данном случае нет буквально ничего ценнее местонахождения героя Тяньди.

— Не глупи, Эйфань. Будь у меня столько денег, я бы не шныряла по этой гнилой дыре, выслеживая сопляка с наколотым на задницу священным пророчеством.

На лице Эйфаня отразилась холодная расчетливость. Он выставил подбородок и стал похож на барсука, подкрадывающегося к курятнику.

— Я тебя выручу, Цисами. Только из любви. Такая скидка бывает раз в жизни. Давай сейчас всего одну связку золотых лянов. Остальные четыре заплатишь потом, когда получишь награду. Мы оба выиграем.

— Я с самого начала выслеживала мальчишку. Нельзя просто навязаться мне и требовать половину! — гнев Цисами усиливался. — Я выполняю всю грязную работу и рискую шкурой, ты, безмозглый, накурившийся опиума, безвкусно одетый павлин!

— Ты грубишь, — заметил Эйфань, отхлебнул вина и воздел палец в воздух. — Есть и еще кое-что.

Цисами прищурилась:

— Что?

— Пойми меня правильно, Кики, — бодро продолжал Эйфань. — Я считаю, что ты лучшая в своем роде и прекрасно справишься со своей задачей, но… — он выразительно помолчал, — …но есть крошечная вероятность, что ты не справишься. Я вынужден это учитывать. До некоторой степени руки у меня связаны. Поскольку за тобой право первенства, я дам тебе три дня, чтобы выполнить договор. После этого мне придется продать эти сведения кому-нибудь еще…

Рука Цисами жила собственной жизнью. Не успев задуматься, она воткнула черный нож ему в брюхо. Оба удивленно переглянулись, а потом Эйфань содрогнулся.

— Цисами, какого дьявола? Ты моя двоюродная сестра, я нянчил тебя в детстве! Лучше бы я утопил тебя в ночном горшке! — Он булькнул и вытер кровь, которая потекла у него изо рта. — Ты же знаешь, что мне плохо от вида крови!