бровью из-за этого не поведет. Поскольку в ряды храмовников шли самые разные люди, найти подходящие мне доспехи оказалось несложно. Снаряжение было простым и видавшим виды. Я сильно удивилась этому, ведь в руки храмовников текло несметное количество золота, а их Орден был, вдобавок ко всему, одной из крупнейших банковских организаций Империи. Однако мне выдали лишь кольчугу, шлем с полями и черный сюрко, украшенный белой саварской звездой. Меч, который я получила от Вонвальта, пришлось оставить, ибо моя легенда не могла оправдать столь дорогое оружие, и на пояс я повесила другой, попроще. Еще мне дали щит соле, который я повесила за спину, как рюкзак.

Вскоре Брессинджер, сэр Радомир, Генрих и я отправились в путь. Ехали мы верхом на лошадях, которых нам выдали в зюденбургских конюшнях; они были особой породы, выведенной специально для гонцов, и могли быстро преодолевать большие расстояния. Как и планировалось, Брессинджер и де Рамберт доехали вместе с нами до Кунобурга. Большую часть путешествия они болтали на грозодском, и я была этому только рада. У меня не получалось заставить себя поговорить с Брессинджером. Я не могла даже смотреть на него. К счастью, наша миссия и разговоры с де Рамбертом настолько увлекли пристава, что он ничего не заметил и не попытался выяснить, в чем дело. Скорее всего, он решил, будто я нервничаю, и потому не придал значения моему молчанию и мрачному виду. А я уже давно не чувствовала себя столь потерянной.

Кунобург был бледной тенью гигантского Зюденбурга. Он вмещал в себя лишь сотню или две солдат, а по выбоинам в его каменных стенах становилось ясно, что крепость хорошенько потрепали те саэки, что не желали попытать силы на Зюденбурге или Кераке. Мы накормили и напоили лошадей, дали им отдохнуть час или два, а сами поели в общей столовой. После этого я и сэр Радомир продолжили путь.

Тропа паломников, которая вела в Керак, была тщательно размечена путевыми столбами, так что следовать ей было нетрудно и проводник нам не понадобился. Солнце вскоре село, и бесконечные равнины с полевыми цветами, которые до сих пор стелились по земле подобно зеленому ковру, усыпанному драгоценными камнями, наконец уступили место пыльной, поросшей кустарником земле. Лишь тогда мы с сэром Радомиром наконец заговорили.

– О чем сэр Конрад хотел с тобой потолковать? – спросил меня бывший шериф. Его кольчуга звякнула в темноте, когда он махнул рукой. – Если только о ваших сердечных делах, то они мне не интересны. Я в это лезть не стану.

Я вздохнула.

– Он сказал, что никогда не был таким совершенным, каким я его считала. – Затем я пересказала сэру Радомиру наш разговор. Старый шериф слушал молча. Я говорила, и все мысли и чувства лились из меня, как вино из опрокинутой откупоренной бутылки. Сэр Радомир был единственным, с кем я могла поговорить по душам, – хотя это и может показаться нелепым, ведь его я знала совсем недавно, да и слушать других он почти не умел. Впрочем, в тот вечер шериф пребывал в задумчивом настроении – вероятно, из-за возложенной на нас тяжкой миссии, – и он проявил столько терпения и понимания, сколько я от него вовсе не ждала.

Когда я закончила, сэр Радомир еще долго молчал.

– Хелена… – Он вновь замолк, подыскивая нужные слова. – Сэр Конрад не безгрешен, и хорошо, что ты наконец это увидела. Я лишь жалею, что это не случилось раньше. Да, он – Правосудие, и его власть безгранична. Но один лишь этот титул не значит, что он перестал быть человеком. Сэр Конрад не совершенен. Он способен испытывать вожделение и душевные порывы, как и любой другой мужчина. Он возжелал тебя, как, наверное, и многие другие до этого. Последние несколько недель мы с Дубайном смотрели на вас двоих и думали, что вы уже вовсю блудите друг с другом… хотя, видит Нема, такие кувыркания свели бы его в могилу еще раньше.

Я посмеялась над словами шерифа, но горькая печаль все еще окутывала меня и лежала на плечах подобно мокрому плащу.

– А после возвращения Правосудия Августы… ну или ее призрака – уж поверь, я в ваших потусторонних делах ни бельмеса не смыслю… Наверное, теперь о ваших сердечных делах можно совсем забыть.

– Да. По этой причине и по множеству других.

Мы еще немного проехали молча.

– Можно сказать, что сэр Конрад даже слишком хорошо обучил тебя своему ремеслу. И ты, будучи прилежной ученицей, все впитала, как пиявка. Но тебе ведь довелось сиротствовать. Ты прожила лучшие годы своей жизни в нищете. Ты повидала столько дурного. Тебе должно быть хорошо известно, на что способны люди, доведенные до отчаяния. Вот и сэра Конрада можно до него довести. Только подумай: когда леди Августу убили… ну или почти убили… Вестенхольц взял над сэром Конрадом верх. И Клавер тоже. А когда людям, которые привыкли лишь к почтению и повиновению, бросают столь дерзкий вызов, в ответ на это в них пробуждаются самые дурные качества. Я видел подобное раньше. И не сомневаюсь, что мы еще увидим это вновь. Невозможно наделить человека неограниченной властью так, чтобы это не повлияло на его рассудок. Взгляни, как сэр Конрад ведет себя с тех пор, как мы прибыли в Сову. Стоит ему не получить желаемого, как он выходит из себя. Неудивительно, что он на дух не переносит столицу. Будь на то его воля, он бы провел остаток жизни, разъезжая по глухоманям Империи и вселяя ужас в крестьян.

Я недолго поразмыслила над словами шерифа – мудрыми, хотя и сказанными с простецкой прямотой.

– А что прикажете думать о том, как он замучил убийцу семьи Дубайна?

– Чтоб меня, Хелена, если ты скорбишь по тому человеку, то мне нечем тебе помочь.

– Конечно же я по нему не скорблю, – огрызнулась я. – Просто… – Я тяжело вздохнула. – Не знаю. Мне думалось, что существуют какие-то правила. Сованцы же вечно всем твердят о своих проклятущих правилах. Но даже великий сэр Конрад Вонвальт, гроза преступников и почтеннейший законник во всей Империи, им не следует. А раз так, то… – Я всплеснула руками, вдруг дав волю моему гневу. – …какой во всем этом смысл? Какой прок от сованских завоеваний? Зачем все это?!

– Да уж, – пробормотал сэр Радомир, глядя в сторону горизонта. – Хороший вопрос.

После этого мы надолго замолкли.

* * *

Глубокой ночью мы на несколько часов остановились отдохнуть. В нескольких шагах от нас разбили лагерь паломники – незадолго до этого они, завидев наши сюрко и доспехи, решили, что мы храмовники, и увязались за нами следом. Как