качестве свата. Разумеется, он взял с собой жену, и перед началом ужина их попросили не распространятся о цели этого приёма.

— Кто тебе сказал об этом? — спросила Зарина, подняв правую бровь.

— Мне об этом рассказал дядя Адхам, — ответил Азим.

— Значит, мой брат знал, что ты влюблён в султанзаде? — в голосе Аъзама прозвучала нотка огорчения.

— Мы не хотели говорить об этом до этой поры, — признался Азим.

Адхам почти сразу догадался, что его племянник влюбился в госпожу Зилолу. И после нескольких раз, когда Азим просился поработать с ним во дворце, он поговорил с ним по душам. Сначала Адхам пытался отговорить Азима, но тот был непреклонен в своём выборе. Тогда-то они и придумали свой план.

— Да этой поры? — переспросил Аъзам.

— За прошлый год было четыре таких приёма, — повторил Азим. — Однако султан не одобрил ни одного жениха или свата…

— Потому что султанзаде Зилола не дала своего согласия? — предположила Зарина.

— Ам-м… — замешкал в раздумье Азим. — Н-нет. Я не думаю, что султан спросит согласия своей дочери. Он… скорее ищет в этом свою выгоду.

— Оу, — Зарина удивилась смелому выводу сына и задумалась, вспомнив тот приём. — «А ведь он прав». — И что же ему нужно? — спросила она вслух.

— Не знаю, — ответил Азим после точно тех же движений, которые ранее сделал его отец, при этом Азим склонил голову набок.

— Хм, — вздохнула Зарина, подумав, — «Весь в отца». — Что ж, — она положила руку на плечо сыну и встала. — Я дала тебе выбор, и всё же надеялась, что ты выберешь кого-нибудь из более доступных и близких к нам девушек, — в хорошем смысле этого слова сказала Зарина, имея в виду двоюродных племянниц. В этих словах, которые она сопровождала движением руки, издали приближая к себе правую руку, словно прижимая кого-то к груди, звучали нотки разочарования. Но не в этом была суть. — Ты его сделал, — Зарина приняла выбор своего сына и с одобрением кивнула Аъзаму.

А чего стоило ожидать?

Да уж явно не того, что Азим выберет дочь самого султана. Вот к чему приводит свобода выбора — к непредсказуемым обстоятельствам.

Зарина снова встала напротив сына и серьёзно посмотрела ему в глаза.

— Азимджан, солнце моё. Ты сделал свой выбор. А теперь иди и добейся её!

Слова матери вселили в Азима надежду и придали ему уверенности.

— Я пойду с тобой, сынок, — сказал Аъзам. — Я тоже приглашён во дворец. Султан обещал назначить меня Визирем торговли. Возможно, этот новый титул поможет нам сосватать госпожу Зилолу.

— Тогда я тоже пойду с вами, — улыбнулась Зарина. — А Рауфа отправим к дяде.

— Спасибо, — сказал Азим. Поддержка родителей была ему очень нужна.

— Давай-ка Азим, приведём твоё лицо в порядок, — предложила Зарина. — Не собираешься же ты производить впечатление на прекрасную султанзаде Зилолу этим синяком.

* * *

«Исследования Зелёной хвори не привели ни к чему, кроме заражения и смерти самих исследователей. С обнаружением лекарства исследования были прекращены, пока их не возобновили молодые энтузиасты спустя тринадцать лет. Они хотели раскрыть тайну её происхождения».

Хранители знаний: «Исследования Зелёной хвори»

Азим шёл впереди отца. Он жевал последний из нескольких листов мяты, которую ему дала мать для спокойствия. Однако это не помогало унять мелкую дрожь по его спине, вызванную сильным волнением. Перед его глазами неожиданно выросла высоченная северо-западная башня. Всю дорогу он шёл и думал, что скажет султану, и не замечал дороги, дома и улицы. Он шёл по зову сердца. Они с отцом шли пешком от самого их дома и потратили на это две сойи. Азим, погружённый в свои мысли, даже и не заметил, как прошло это время. И вот они у дворца, а юноша так и не придумал, что сказать, чтобы склонить султана к согласию. В раздумье Азим иногда даже не слышал вопросы и предложения отца и матери.

Азим надел коричневый бархатный халат, чтобы бурый след от синяка не попадался на глаза. После того удара у него на лице появился тёмно-фиолетовый синяк размером с айву. Благодаря мази, прописанной лекарем, и материнской заботы к этому судьбоносному вечеру от синяка остался след размером и оттенком вялой кураги. Чтобы хоть немного скрыть его, Зарина слегка припудрила Азиму обе щеки.

— Не волнуйся, сынок, — сказала она ему утром, — люди, которые придут свататься, будут накрашены не меньше твоего. Поверь мне.

Мягкой шерстяной нитью на груди халата Азима и нижней половины его рукавов был вышит золотистый переплетающийся орнамент. Полу его халата украшала жёлто-зелёная тесьма с золотистым орнаментом. Под халатом у него был синий кафтан, длинной до колен, скрывающий его светло-коричневые шаровары. На ногах были тёмно-бежевые галоши с белым растительным узором и белой окантовкой.

Аъзам шёл в локте от сына и был одет в тёмно-голубой халат с рукавами до локтей и разделённый тонкими коричневыми полосами, с двух сторон обрамлённые чёрной линией. Под халатом у него была длинная рубаха, а штаны Аъзам решил надеть чёрные, штанины которых были заправлены в тёмно-коричневые сапоги с тонким узором.

Пояса и тюбетейки у обоих были одинаковые. Оба завязали белый платок, почти полностью вышитый цветным переплетающимся узором, а на голову водрузили обычную чёрную тюбетейку с белым узором.

Зарина же была в синем бархатном платье с длинными рукавами и жёлтыми и белыми узорами. Поверх платья у неё был золотистый камзол, длинной до середины бёдер, с короткими рукавами и скромным растительным узором синего и белого цвета. На голове была синяя косынка с белыми узорами, а золотистые волосы ниспадали до середины её спины. Мочки ушей, не скрытых под косынкой, и шею украшали пышные подвески из золотого бисера. На правой руке было два кольца: серебряное с красным камнем и золотое в виде венка. Она шла под руку с Аъзамом, чувствуя себя слегка неловко из-за перестука деревянных подошв её синих галош с белой окантовкой и загнутыми к верху носом.

— Азим, — позвал отец и, взяв сына за локоть, с пониманием покивал, глядя ему в глаза. Он сам волновался не меньше своего сына. — Пошли, — он кивнул в сторону дороги.

У двух начальных краёв широкой площади, выложенной бежево-розовыми мраморными плитами с белой, бледно-золотой и бирюзовыми прожилками, ведущей во дворец, стояли придворные слуги с богато расшитыми камзолами поверх белых кафтанов и широких красных поясов. У некоторых слуг пояса были зелёными. На головах у них были низкие круглые бордовые тюбетейки с золотисто-зелёной тесьмой под цвет узоров на их камзолах. На площади были и другие люди, с интересом любовавшиеся на изваяния лебедей, или