ни выставить вперед ладони – только закрыть глаза прежде чем всю левую сторону лица обожгло от встречи с землей и мелкими камнями, вонзившимися в мою кожу.

– Все из-за тебя, – поднявшись выплюнула Инна и все-таки смогла пнуть меня, пресекая попытку откатиться в сторону.

– Да что я тебе сделала?! – крикнула я, когда резкая боль в животе немного отступила. – Нужно было заявить на тебя еще после случая на баскетболе!

– Ты постоянно мне мешаешь!

Она замахнулась еще раз, но мне удалось перехватить ее лодыжку, и в следующий миг Инна уже лежала на земле.

Не теряя времени, я уперлась коленями в холодную землю и попробовала встать. Все тело ныло, но все же мне удалось взять себя в руки и побежать в сторону общежития. Едва ли это можно было назвать бегом, но черта с два я сдамся этой ненормальной!

Видимо то, что приняла Инна, действовало на нее как обезболивающее и энергетик одновременно. Схватившись за пояс моего пальто, она сделала подсечку, и мы обе снова оказались на земле. Только на этот раз Захарова уселась на меня сверху, а во рту у нее оказался шприц с уже обнаженной иглой.

Нет, нет, нет!

– Инна, остановись! – заорала я, пытаясь сбросить ее с себя и нанося удары везде, куда только смогла дотянуться. – Не смей!

Когда она сжала в руке шприц и поднесла его к моей шее, уровень паники уже проскочил критическую отметку. Я не переставала извиваться под Захаровой и пытаться перехватить ее руки.

Не долго думая, одной рукой она сжала мне горло, а второй вонзила иглу мне в бедро и сразу толкнула поршень.

– Сдохни! – взвизгнула она и рассмеялась.

– Что было в шприце? – прохрипела я, оторвав, наконец, ее пальцы от своей шеи. – Отвечай!

Инна больше не держала меня. Она поднялась на ноги, продолжая наблюдать за мной с безумной улыбкой на лице.

– Ты умрешь, и вместе с тобой исчезнут все проблемы. Руслан забудет тебя. И вернется ко мне, – Инна рассмеялась. – Я думала, не будет ничего приятнее, чем наблюдать, как ты сходишь с ума от ревности. Хорошо, что я приберегла знание о вашем романе с Астаховым на первом курсе, да? Иначе не смогла бы изводить тебя. Но если бы знала, что убивать тебя будет еще приятнее, уже давно бы это сделала.

Так она знала о нас с Тимуром? И все это ради Руслана?

Плевать.

Мое сердцебиение ускорялось с каждой секундой. С каждым вдохом.

Меня охватил животный страх.

– Что ты мне вколола?!

Я попробовала встать, но вместо этого завалилась на бок.

Послышался злорадный смех.

– Однажды я предложила тебе свои таблетки от головы, – протянула Инна. – Даниленко странно себя повела, и когда вы ушли, я спросила, почему вы еще более чокнутые, чем обычно. Фетисов рассказал про твою странную аллергию. В этом вся ты, – она брезгливо поморщилась, опустившись возле меня на корточки. – У тебя даже аллергия и та не как у всех. Все чихают от цветения разной дряни, но ты и тут выделилась. И Руслан тоже зациклился на тебе. Из-за тебя он отчислился! Из-за тебя его отправили служить! Но я решу эту проблему раз и навсегда.

Парацетамол. Мне конец.

– Звони в скорую … ах… – голову пронзила резкая боль. – Инна, ты ведь убьешь меня!

– Вот именно. В этом вся суть, – сказала Захарова. – Никто тебе не поможет, а сама ты не успеешь никуда доползти. Ты умрешь одна.

Она опять рассмеялась, встала и куда-то ушла.

Перед глазами все плыло, оставалось полагаться только на слух. Я слышала громкий стук, словно ударили молотком по стеклу и торопливо удаляющиеся шаги.

А потом все стихло.

Голову словно сжимали в тисках. Сердце колотилось на немыслимой скорости. Дышать становилось все труднее. Сознание путалось, и мысли ускользали от меня.

Все кроме одной.

Я умираю.

Нет, это неправильно. Так не должно быть.

Пожалуйста, нет. Я так не хочу.

Моя семья, друзья… Тимур … как же это…

Те крупицы силы воли, что еще не были выжжены отчаянием, помогли мне сконцентрироваться на другой мысли: нужно бороться.

Пару минут назад я дрожала от холода, а теперь словно горела изнутри.

Дальше будет хуже. Нужно бороться.

Перекатившись на живот, кое-как, одну за другой я подтянула ноги и встала на четвереньки. Голова кружилась, перед глазами была пелена, но счет шел на минуты, поэтому я заставила себя подняться на ноги.

Едва не рухнув обратно, сделала первые несколько шагов. Знала, что совсем скоро начну задыхаться. Понимала, что общага далеко и я уже не успею получить помощь, но упрямо шла вперед, периодически теряясь в пространстве.

Невозможно предугадать, как быстро аллерген нокаутирует тебя. Нужно идти, пока еще могу.

Я умираю…

Да. Но нужно бороться.

Ослабевший внутренний голос снова говорил правильные вещи.

И я не хотела сдаваться. Просто у меня больше не осталось сил.

Начали дрожать колени, и казалось, падение близко, но я пыталась уговорить свое тело продержаться еще немного. Сейчас нельзя терять сознание.

Когда позади раздался мужской голос, я подумала, что это галлюцинация:

– Девушка, вам плохо? – кто-то подбежал ко мне, и в очертаниях я узнала его. – Мира?! О господи. Что с тобой?

Костик приобнял меня за талию, не позволив рухнуть на землю.

– Скорая… вызови… – язык отказывался мне подчиняться, а сознание ускользало. – Алл… аллергия…

– На что? Мира, на что аллергия? – судя по яркой вспышке, он достал телефон.

– Пара… параце…

– Парацетамол? – уточнил он, но я уже не ответила.

Вряд ли мне удалось хотя бы кивнуть.

Я умираю…

Да. Но нужно бороться.

Несмотря на все мои усилия, тьма все же победила.

Тимур

– Стратегия на двадцать лет? Не смешите меня!

– Петр Николаевич, долгосрочные перспективы не менее важны, чем план развития на ближайшую пятилетку.

– Никто не оспаривает ее значимость, но брать такую стратегию за основу не имеет никакого смысла. Где вы получали диплом? Черт с ним с дипломом… вы новости читаете? Если нет, то очень рекомендую.

Я сжал переносицу, а потом взглянул на время.

Без пятнадцати минут девять.

Проклятье. Мы уже больше трех часов провели в конференц-зале, но так ни к чему особо не пришли.

Ну, кроме потенциальной драки между этими двумя.

– Кто-нибудь… – с нажимом сказал я, повысив голос для привлечения внимания. Ругань стихла, и продолжил уже спокойнее: – … объяснит мне, как и за каким хреном от обсуждения маркетинговых изменений мы перешли к спору о двадцатилетнем плане?

Сидящая рядом Марта спрятала в кулаке смешок.

– Тимур Андреевич, маркетинг обязан знать и учитывать, куда мы идем,