– Не можете же вы сидеть там и дрожать несколькомесяцев? – искренне волновался Андре.

– Вы думаете, это затянется надолго?

– Да, может быть. Вы слышали, что сказал юрист?

– Мне кажется, до тех пор я сойду с ума.

– Этого не случится, если вы вернетесь сюда и решите,как быть с виноградниками. – И тут у него возникла идея. – Вот что я скажу. Япришлю Антуана; пока вы будете в Напе, он поживет в вашем доме и присмотрит завещами. А когда вы вернетесь, он уедет сюда.

Это был сложный план, но он сработал! Два месяца они так иделали. А затем вернулся ее адвокат, взял дело в свои руки. Он такжеподтвердил, что они ничего не могут сделать, надо обращаться в суд, а на этоможет уйти еще месяца два. Тем временем Джону пришла пора возвращаться вуниверситет, а их отношения продолжали оставаться холодными. Накануне отъездаон отправился обедать с Камиллой, а Сабрина – с Андре и Антуаном. Сабринавременами чувствовала себя так, словно потеряла сына. Она ощущала, что Джонокончательно перешел на сторону бабки. Это была первая и пока единственнаяпобеда Камиллы. Она готова была обещать Джону луну с небес, лишь бы выжитьСабрину из этого дома. Несмотря ни на что, Сабрина считала себя виноватой. Сынмстил ей за смерть отца и за ее работу на рудниках. Он никогда не простит ейэтого и заставит расплачиваться до конца ее дней. Однажды она все рассказалаАндре, когда они гуляли по виноградникам.

– Наверное, я обманула его ожидания, – вздохнула она. –Если бы был жив его отец, я ни за что не пошла бы на рудники. И хотя я работаланеполный день, думаю, он ждал от меня большего.

– Может быть, он из породы людей, которые всегда хотятбольше, чем ты можешь дать им. Если это так, то тут ничего не поделаешь.

– Сейчас мне бы хотелось спасти его от Камиллы. ПокаДжон не понимает, что она собой представляет, но в один прекрасный день онраскусит ее, и это станет для него крушением всех надежд.

Может быть, это и неплохо, думал Андре. Джон заслужил этосвоим предательством. Джон был испорчен до мозга костей и с первого взгляда непонравился Андре. Но он никогда не сказал бы этого Сабрине. Джон ееединственный сын, и, несмотря на обиду, она продолжала любить его. Да, сын...Но за последнее время она очень подружилась с Антуаном. Зная, как тяжелоприходится Сабрине, он был к ней добр и заботлив: приносил цветы и корзиныфруктов, время от времени делал маленькие трогательные подарки. Ей это былоприятно, она не уставала повторять Андре, какой чудесный у него мальчик. Тоточень гордился сыном. Порой Сабрина завидовала их близости. Ей хотелосьнадеяться, что, когда Джон дорастет до возраста Антуана и станет взрослым, онис сыном тоже станут ближе, но внутренний голос говорил ей: нет, не тот случай.Она переключилась на другие проблемы – их общие с Андре виноградники ипредстоящую тяжбу с Камиллой. Зная, что день суда приближается, Камиллапродолжала невозмутимо раскладывать пасьянсы. Но за неделю до суда онапостучала в комнату Сабрины. Это случилось девятого декабря, а суд был назначенна шестнадцатое.

– Да? – Сабрина стояла босая, в ночной рубашке, все ещене веря, что Камилла посмела войти в ее комнату.

Она жила здесь уже больше пяти месяцев, и жизнь Сабриныпревратилась в бесконечный кошмар, в ужасный сон, от которого невозможнопробудиться. Сабрина слышала, что о Камилле ходят сплетни. Из дома сталиисчезать ценные вещи, Камилла клялась и божилась, что она к этому не имеетотношения, однако Сабрина знала правду. Но за руку она ее не поймала, апостоянно следить за ней было невозможно. Как Сабрина и предсказывала, Камиллапопыталась потребовать свои драгоценности, но Сабрина и слышать об этом нехотела. Видно, судьбе было угодно, чтобы она терпела присутствие этой женщины всвоем доме, но не более того... А когда на нее посыпались счета за покупки,сделанные Камиллой и Джоном, она набралась решимости и отказалась ихоплачивать. Похоже, они решили довести ее до банкротства. И это бы случилось,судя по количеству счетов за товары, купленные от ее имени. Но Сабрина непритрагивалась к счетам Камиллы, а счета Джона отсылала ему в университет. Емууже двадцать один год, и Сабрина поставила его в известность, что он достаточновзрослый и должен заботиться о себе сам, если уж решил вести такой образ жизни.Конечно, бабушка заверила Джона, что она обо всем позаботится, когда выживетСабрину из дому, а уж за этим дело не станет. На его столе лежали сотнинеоплаченных счетов. Придет время, он все это передаст бабушке, как раньше,приезжая домой, передавал матери. Но те дни давно миновали, как недвусмысленнозаявила Сабрина. Слава Богу, она не надоедает ему своими нравоучениями – ихразделяет почти три тысячи миль. Но Сабрину с Камиллой разделяли лишь три фута.Сабрина открыла дверь.

– Что вам угодно?

– Я думала, мы могли бы поговорить. – Когда у Камиллыбыло что-то на уме, она всегда говорила с резким южным акцентом.

Сабрине была отвратительна мысль, что она до конца своихдней будет вспоминать этот голос, видеть это лицо и бояться, что она сама будетвыглядеть, говорить, думать и поступать, как Камилла... Даже самые обычныежесты матери казались ей омерзительными, а хуже всего было то, что все это онавидела в Джоне. Но сейчас лицо Сабрины было непроницаемо.

– Поговорить? О чем? Мне не о чем с вами разговаривать!

– Не лучше ли договориться, не доводя дело до суда?

– В этом нет необходимости. – Сабрина напряглась,готовая к любому блефу.

А почему бы и нет? Ее юрист утверждает, что у Камиллыпрактически нет шансов выиграть дело. Завещание Иеремии было составлено так,что имя Камиллы в нем ни разу не упоминалось.

«Некие лица, на которых я мог быть женат...»

Тогда Сабрине эта фраза показалась несколько странной, ноона была так расстроена, что не обратила на нее внимания. А теперь ей предстоитсудебная тяжба, и не имеет значения, насколько велики ее шансы. Она неуспокоится до тех пор, пока Камилла не уберется отсюда, но по доброй волестаруха этого не сделает.

– Отчего же? Я ничего не имею против суда.

Камилла с улыбкой посмотрела на Сабрину.

– Я вовсе не хочу отбирать у тебя этот дом, детка.

Сабрине захотелось дать ей пощечину. Она смеет утверждать,что не хочет отбирать у нее дом, после того как шесть месяцев изводила ее своимприсутствием, вторглась в ее жизнь и украла у нее сына? Да как она смеетназывать ее «деткой»?

– Скоро мне исполниться пятьдесят, и я уже не детка,тем более ваша. У меня с вами нет ничего общего. И будь моя воля, сегодня жевечером я бы вышвырнула вас к черту из этого дома!

– Я уеду на этой неделе, – голос ее перешел в зловещийшепот, – если ты заплатишь мне.

Не сказав ни слова, Сабрина захлопнула у нее перед носомдверь спальни и закрыла ее на ключ.

Андре было невыносимо видеть, какие мучения пришлось вынестиСабрине за эти месяцы, а он ничем не мог ей помочь. Шестнадцатого декабря онпошел с ней в суд и впервые увидел Камиллу бледной и испуганной. Она зашласлишком далеко и поняла это лишь тогда, когда в ответ на ее попытки расположитьк себе судью тот возмутился ее беспардонной ложью, наглым вторжением в чужойдом и многомесячными попытками извести Сабрину своим присутствием, после тогокак она бросила ее ребенком. Амелия прислала из Нью-Йорка письменные показания.Несмотря на преклонный возраст, у нее была отличная память, она восстановила домельчайших подробностей события сорокашестилетней давности. Оглядев зал суда,Камилла была потрясена. Она проиграла. Она вовсе не хотела заходить так далеко.Она думала, что Сабрина откупится от нее, а теперь от нее требуют, чтобы онаоплатила судебные издержки и стоимость почти полугодового проживания в домеСабрины. Выплыли ее неоплаченные счета, ее обвинили даже в том, что под еевлиянием Джонатан наделал кучу долгов... А когда все кончилось, она благодарилаБога, что отделалась всего лишь устным порицанием судьи. Он пригрозил ейтюремным заключением, если через час она не соберет свои вещи и не покинет домТерстонов в присутствии помощника шерифа.