Дым над пряничною крышей

Серой цаплею стоит.

Память, – зябнущий котенок

У забитого окна.

Кто сказал, что холод звонок?

Холод – это тишина.

Швеция

Там сосны высоки, озера глубоки,

Там вещие тайны хранят валуны,

Там дети и девушки голубооки,

Там немочью бледной закаты больны.

Там носятся гуси в полунощном хоре

Под небом печальным опала светлей.

Там ветер взывает с балтийского моря:

Забрызганный вестник России моей.

Перфильев Александр Михайлович

(1895–1973) – поэт, публицист, литературный критик

Родился в Чите. Отец – генерал Забайкальского казачьего войска. Окончил Второй кадетский корпус в Санкт-Петербурге и Оренбургское военное училище. 9-летним мальчиком участвовал вместе с отцом в экспедиции по степям Внутренней Монголии и Манчжурии, о чем уже после Второй мировой войны вспомнит в стиховорении «Братьям-калмыкам»:

Отец прикажет сняться, карту вынет…

Зафыркают верблюды в полутьме,

И мы цепочкой втянемся в пустыню

И запоют буряты: «Ши намэ…».

В Первую мировую войну Александр Перфильев получил звание есаула (капитана), был ранен и контужен, награжден Георгиевским крестом и оружием.

В революцию был расстрелян его отец, умерли от гриппа жена и дочь. Сам он был арестован и около года провел в заключении, выйдя из которого бежал на юг в Добровольческую армию, где осуществлял связь с казачьими частями.

В 1921 году переехал в Латвию, где сумел чудом получить латвийское гражданство. Сначала занимался выездкой скаковых лошадей богатого фабриканта, потом стал журналистом.

Писать начал в 5 лет. С 1915 года печатается в «Огоньке», «Солнце России», «Ниве». Перфильев познакомился с Н. Гумилевым незадолго до гибели последнего. В Риге пишет статьи и фельетоны под псевдонимами Александр Ли и Шерри-Бренди, под псевдонимом Л. Гантимуров[88] – рассказы. Работает сотрудником, фельетонистом, выпускающим редактором и корректором в журналах «Огонек», «Новая нива», в газете «Русское слово». Среди его друзей Леонид Зуров, Иван Лукаш, Николай Истомин.

Под псевдонимами Александр Ли и Шерри-Бренди Перфильев пишет тексты для музыкальных номеров, скетчей, фокстротов и танго. В том числе слова к ставшему знаменитым танго Оскара Строка «Ах, эти черные глаза», исполнявшуюся И. Лещенко. Сам А. Перфильев этот вид своей деятельности серьезным не считал и гонорары щедро тратил на посещение театров, ресторанов, на цветы дамам и карты.

В 1925 году состоялось его знакомство и свадьба с поэтессой, автором романтических сказок для взрослых Ириной Сабуровой. Брак этот продлился 15 лет. Вместе они похоронили взрослого сына. Дружба Перфильева с Сабуровой продолжалась до его смерти.

В период Советской власти в Латвии Александр Перфильев работает ночным сторожем.

«Единственным темным пятном моей жизни, – писал он в шутливой автобиографии, – является то обстоятельство, что я до сих пор не могу точно установить своей настоящей профессии. Казачий офицер, коннозаводчик, поэт, беллетрист, фельетонист, кровельщик, маляр, речной городовой, комиссионер, грузчик дров, конный милиционер, бетонный рабочий, расстрелянный чекой, газетный выпускающий, дворник, беженец, алкоголик, и три раза женатый».

После оккупации в 1941 году немцами Латвии он становится редактором открытых журнала «Для вас» и газеты «Двинский вестник». В 1942 году в Риге выходит его мемуарный прозаический сборник «Человек без воспоминаний».

В октябре 1944 года Перфильев уезжает в Германию и входит в штаб казачьих войск генерала П.Н. Краснова; вместе с казаками Русского Корпуса некоторое время находился в Италии:

Трагическое интермеццо

В гротеске свихнувшихся дней —

Казачьи лампасы, Толмеццо,

Верблюды из Сальских степей.

но Италия не оставила в его сердце заметного следа:

В Италии был я однажды

Весной на исходе войны.

Но той, утоляющей жажду

Души, – я не видел страны.

Окончание войны застало Перфильева в Праге, откуда он, избежав расстрела, бежал в 1945 в Баварию в зону американской оккупации. На правах ди-пийца жил одно время в Мюльдорфе, потом до самой смерти – в Мюнхене. Печатался в юмористических газетах «Петрушка» и «Сатирикон», работал на радиостанции «Свобода».

В 1946 году выходит сборник автобиографических рассказов Перфильева «Когда горит снег», посвященный, как он сам писал, «утраченному прошлому» и «необретённому будущему».

Поэтических сборников у Перфильева после войны не было, как почти не было и публикаций. Написанные в эти годы стихи перекликаются с ранним творчеством поэта.

Его довоенные рижские сборники «Снежная месса» и «Листопад» (оба – под псевдонимом Александр Ли) развивали блоковско-гумилевскую традицию: осознание лирическим героем своего предназначения в условиях исторического эпохального кризиса. Третий сборник «Ветер с севера» (издан уже под собственным именем), актуализирует и бунинские мотивы крушения патриархального устоявшегося мира, разрушение Золотого века. Как у других поэтов эмиграции, здесь звучат мотивы изгнанничества, одиночества, усталости лирического героя в чуждом ему мире. Этот сборник построен на оригинальном восприятии и идейном переосмыслении традиций классической русской лирики. Не случайно его сокурсник по Кадетскому корпусу Георгий Иванов откликнулся на этот сборник похвальной рецензией.

Через все творчество поэта проходит тема потерянной любви, когда расставшийся с любимой лирический герой, чувствуя свою вину, «болен прошлым» («Любовь прошла, не оглянувшись, мимо. / А может быть, она со мной была, / Но я не рассмотрел лица любимой»); тщетно пытается забыть в уединении «мучительное слово: дорогая…»; страдает от того, «что нежное слово / Ты скажешь другому, / Но… только не мне». «Быть может, для того мне солнце светит, / Что я люблю единственную ту, / Которая на это не ответит», – восклицает поэт. Теперь он готов «любить, не сказавши: люблю». Можно уверенно утверждать, что ни у одного поэта русского зарубежья нет такого количества стихов, передающих многообразие оттенков любовных переживаний мужчины.

Высоко ценивший поэзию слова, Перфильев тем не менее признает, что «никакие бессмертные строки / Не заменят нам смертной любви!».

Тема несостоявшейся любви переходит у Перфильева в тему бессмысленной жизни:

В этом мире, как будто в гробу.

Если б больше меня ты жалела, Я

 бы многое жизни простил.

Поэзия Перфильева, пишет в предисловии к его посмертному сборнику И. Сабурова, была «всегда глубоко пессимистической. Половина его стихов помечена в подлиннике: “Ночь. Тоска. Одиночество”».

«Счастье! Нам с тобой не по дороге, / Мы тебя не знали никогда»; «Люби, твори, гори огнем побед – Все это