стакан воды, а Зара устроилась на ванне, ее пальцы коснулись моего плеча, чтобы дать понять, что она тоже здесь для поддержки.

Я сквозь слезы объяснила им, что произошло, но во время рассказа я начала тяжело дышать и икать. Едва могла произнести более двух слов подряд. Как я чувствовала себя, когда меня преследовал Эссос. Страх и ужас моей жизни промелькнули перед глазами. Я не знала, как много из этой истории они на самом деле получат.

Они позволяли мне выплакаться в течение, кажется, нескольких часов. В какой-то момент Кэт протянула мне горячую чашку чая. Сделав несколько глотков, я начала успокаиваться.

— Я сожалею больше, чем ты можешь себе представить. Я не должна была… — Кэт стала часто дышать, слезы навернулись у нее на глаза. Она схватила мою руку и сжала ее.

— Не стоит. Я должна была это увидеть. Это помогло убедить меня в том, что мне нужно сделать. — я сделала глубокий, дрожащий вдох.

— Итак, что ты собираешься делать? — спросила Зара, переводя взгляд с меня на Кэт.

— Пройти через все это вечером. Следовать плану Галена. То, что сделал Эссос… — я снова потерла грудь, нащупав место, где лезвие пронзило мою грудь. Я все ждала, что почувствую шрам, но его нет, только гладкая кожа.

— Почему бы не поговорить с Эссосом? — предложила Зара, и я покачала головой.

— Однажды он убил меня. Не думаю, что он будет колебаться, когда сделает это снова. Каковы шансы, что он будет честен, если я встречусь с ним? Это Призвание было основано на правилах, согласно которым он не мог нам ничего рассказать.

На мгновение воцарилась тишина, пока мои слова доходят до них.

— Мы будем готовы к ответному удару, — сказала Кэт, а Зара кивнула. — Думаю, нам нужно надеть наши доспехи.

Глава 32

После того, как мы приняли душ в наших собственных комнатах, то собрались в моей комнате. Мы хотели провести как можно больше времени вместе после того утра, которое у нас было. Пока мы были вместе, я понимала, что злюсь. Нас лишили стольких часов, проведенных вместе. Мы все могли бы использовать эти дополнительные две недели, чтобы стать ближе, вместо того чтобы сосредоточиться на драме Галена и Эссоса.

Я не хотела, чтобы мое время с Зарой и Кэт заканчивалось. Хотела продолжить дружбу с Зарой, узнать ее получше. Я сожалела, что только в последний день нашей совместной жизни я открылась ей.

Чем больше она болтала, чтобы заполнить напряженную атмосферу, тем больше я узнавала о ней. Парень, с которого началось наше соперничество, говорил всякую чушь и неделями подначивал Зару, уговаривая ее стать его репетитором, а вместо этого пригласил меня на свидание.

Она рассказала мне, что весь семестр пыталась добиться свидания с этим придурком, и не могла не чувствовать себя обиженной. Мы посмеялись, когда я упомянула, что он был грубияном и дерьмово целовался, и она призналась, что профессор завалил его, потому что нашел кучу плагиата в его работе.

Я застегнула на Заре изумрудное платье в стиле «русалка» с блестками, которое подчеркивало ее изгибы. Она любовалась собой в зеркале. Волосы уложила на одну сторону и заколола так, что локоны каскадом рассыпались по ее обнаженному правому плечу.

Кэт надела малиновое платье без бретелек с пышной юбкой, с которым ей не пришлось помогать. А вот ее туфли — совсем другое дело. Она легла на мою кровать, задрав юбку настолько, насколько это возможно, и пыталась застегнуть каблуки. Каждый раз, когда она приближалась к цели, ее равновесие нарушалось, и она падала спиной на кровать.

Мы с Зарой рассмеялись, не в силах сдержаться, пока Кэт барахталась. Вафля злился на наше буйство и свирепо смотрел на нас с подушки. Я не видела Дэйва с самого утра и предположила, что он спрятался от гостей. Меня тяготило, что его нет рядом, когда я хотела небрежных щенячьих поцелуев, даже если это испортит мой макияж.

— Ребята! — Кэт хныкала лежа, пока мы не подошли к ней, чтобы помочь обуться. Пока они делали макияж, я прошла в гардероб, чтобы надеть свое аметистовое атласное платье в пол. Я поправила платье на талии и застегнула его, насколько смогла.

Я посмотрела на себя в зеркало и не узнала человека, которым я стала. Буду ли я чувствовать себя по-другому, когда эта ночь закончится? Останусь ли собой? Вернутся ли ко мне воспоминания? Кто я — Дафна, некогда бессмертная женщина, или Дафна, Богиня, наделенная силой?

Я вернулась в свою комнату, когда Кэт и Зара надевали свои украшения. Им были больше не нужны драгоценные камни… мы и были драгоценными камнями. Мы оделись в соответствующие драгоценные тона, и я пожалела, что у меня нет камеры, чтобы запечатлеть этот момент до того, как наш мир изменится.

Меня охватила печаль, и я изо всех сил пыталась избавиться от этого чувства. Пока я наносила макияж, спина моего платья оставалась расстегнутой. Кэт подошла ко мне сзади, чтобы сделать прическу, но я покачала головой.

— Оставь их, — попросила я, распуская свои локоны. Кэт кивнула и застегнула молнию на моем платье.

Я осмотрела на украшения и выбрала бриллиантовое колье с капельками и серьги-люстры.

— Вот и наши доспехи, — проговорила Кэт, глядя на нас троих в зеркало.

— Пора сразиться с Большим Злым Волком, — бросила я. У моего платья были маленькие драпированные рукава, спускающиеся с плеч, и я отвлеклась, поправляя их.

Сибил велела ждать, пока нас позовут, словно собак. Мы слышали, как внизу появились люди, их смех и звон бокалов указывали на то, что они приветствуют друг друга с напитками в руках.

Финн зашел ко мне в комнату, выглядя строго в черном галстуке. По сравнению с ним его наряд, который он надевал на все танцы, казался повседневным образом. Сегодня вечером он демонстрировал яркую фигуру, готовый произвести впечатление на людей. Правда, большую часть вечера ему придется играть роль моего сопровождающего.

— Не могу поверить, что у Эссоса есть три умные, красивые женщины, а я с трудом могу пригласить кого-то на свидание.

Я подумывала обнять его, но не смогла найти в себе силы подойти ближе. Когда никто из нас не среагировал на него, он засунул руки в карманы.

— Если с Эссосом ничего не получится, я буду рад пригласить любую из вас, дамы, — сказал он, подмигнув. Его попытки смягчить обстановку в комнате были достойны восхищения, но мы не сможем смеяться, как бы ни старались.

— Ух ты, может быть,