как раньше, прямодушный и пылкий богатырь отныне уже не сможет. Кончено – и отрезано. Да только вот паутина, плотно сотканная Карпом вокруг близнецов, плестись начала не сегодня и не вчера. И воевода всё сильнее укреплялся мыслями в том, что есть у этой истории какая-то темная и мутная подоплека. Ради чего все-таки Горбатый так настойчиво подзуживал близнецов развязать войну с Баканом?

Не о благе Алыра ведь казначей пекся – и навряд ли о том, чтобы под Провом престол не пошатнулся, хотя Николай в эту сказочку и верит. Вон каким набыченным взглядом сейчас уставился на брата, разом перестав рассматривать рукав своей закапанной кровью рубахи – похоже, опять за мерзавца своего заступаться примется. Ну, точно!

– Ты бы всё же не рубил сплеча, Провка… Может, помиришься с Карпом-то? – угрюмо выдавил побитый умник. – Сколько лет он тебе опорой был – и сколько нам добра сделал… Забыл разве? А что в стране дела худо идут, так не чародей же он, чтоб дунуть-плюнуть и разом Алыр в золотой Ирий превратить…

– Я-то всё помню. Это Карп зарвался да позабыл, кто в Алыре царь! – отрезал Пров. – И не упрашивай, братец, не прощу я его! Даже коли повинится да посулит мне свою шкуру на сапоги отдать – не прощу… А игру нашу в Гопона Первого пора кончать. Права Мадинка – и Добрыня Никитич прав. Заигрались мы так, что дальше некуда, а Карп тем временем нас друг с дружкой чуть не стравил…

– Дело не в том даже, государь, что он против твоей царской воли открыто пошел, когда узнал, что ты готов с Баканом мирный договор подписать, – покачал головой Добрыня. – Твой брат вон выгребную яму помянул, из которой Алыр вытаскивать надо, а кто державу вашу в нее сталкивал? Три четверти вины тут – на твоем советнике. Только и с Гопона Первого вины снимать нельзя – хотите обижайтесь, ваши величества, хотите нет… Сами вскормили ядовитую змейку на свою шейку, самим и исправлять. И не на соседей-баканцев для того поход собирать надобно, а рукава засучить и в родном доме прибраться! Если дорог вам Алыр, само собой…

– Не тебе, господин посол, нас учить, как родной дом-то любить! – исподлобья зыркнул Николай на воеводу. – Чужестранец ты и ничего в наших делах не смыслишь! Провка ради Алыра кровь проливал, жизнь свою на кон швырнул!.. Это вы у себя в Великограде спите да видите, как бы половчей на других хомут надеть…

– Этой чуши вы тоже от Карпа понаслушались?! – повысил голос Добрыня. – Да поймите наконец оба, у Руси совсем не о том голова болит… Знали бы вы, сколько у Владимира Ярославича забот! Выше горла… И у нас, и по всей Славии, куда ни глянь, неладное что-то творится. В воздухе ровно грозой пахнет, вот-вот в тучах громыхнет… Неужто вы, добры молодцы, сами того не чуете?

А ведь гляди – и вправду прислушались! Николай подался вперед на лавке, а у Прова брови над переносицей в мохнатую гусеницу сошлись.

– Со времен Радогора Освободителя такого не было. – Чтобы достучаться до близнецов, надо отбросить недомолвки и разговаривать с братьями откровенно и прямо, как воину с воинами. – Нечисть в лесах распоясалась, колдуны-злонравы зашевелились, в Сорочинских горах и Великой степи опять змеевичи обнаглели. Из Мертвых пустошей, что ни лето, жди набегов, в Синем да в Сурожском морях чуды-юды лютуют – не мне про то вам, алырцам, рассказывать. Из Великой Тайги разведчики тоже такие вести приносят – холод по спине… Моя бы воля, я бы не в Бряхимове с вами сидел, а по заставам пограничным мотался, с коня не слезал!..

Слушают. И, кажется, слышат.

– Нынче Русь и все тридевятые царства-королевства едины должны быть, – продолжал Добрыня спокойно и уверенно. Не стоит забывать, что с юнцами разговариваешь. Сложное простыми словами нужно объяснять, вдруг хоть так смысл уловят. – Стоять друг за друга локоть к локтю, коли вдруг придется, а не в глотки друг другу вцепляться! И мы Алыр с Синекряжьем не врагами своими хотим видеть, не бельмом на глазу у всей Золотой Цепи, а соседями добрыми да друзьями. Руси мир важен, когда у соседей тихо да спокойно. Но если уж закипает у границ война да смута, мы в стороне остаться не можем, права не имеем. Вот о чем оба мыслями пораскиньте.

– Никитич верно молвил. Волосы дыбом встают, как понасмотришься, что у вас в Алыре делается! – жарко поддержал своего воеводу Казимирович. – Что в городах, что в деревнях – разор да нищета неприкрытая. Лихоимцы и тати над безответным людом вовсю измываются, в судах у кого сила, тот и прав, а стражу царскую от разбойников только по доспехам и отличишь, не в укор тебе, государь, будь сказано… Ну а что до Карпа твоего Горбатого – так не удивлюсь, ежели он ушкуйником недобитым окажется! Из Корсы или из Сурожа…

– А он и есть ушкуйник бывший с Вольного полуострова, – спокойно и даже как-то равнодушно, словно речь шла о чем-то незначащем, отозвался Николай. – Провка вам еще не сказал про это разве?

У Мадины, напряженно вслушивающейся в разговор богатырей, поджались губы. До того гадливо, будто на стол перед алыркой жирная навозная муха тяжело шлепнулась. Может, у Милонеговой дочки и раньше мелькали догадки, откуда Горбатый перебрался в Алыр, но до сей минуты оставались лишь догадками… А Добрыня с Василием неожиданному признанию Николая не изумились нисколько – к тому все и шло.

– Вот тебе и черная ворона, залетевшая в царские хоромы! – крякнул Казимирович. – Не зря Горбатый, выходит, эту прибаутку любит… И перстнями дорогими недаром напоказ щеголяет – у лихого люда оно в обычае. Где же, государи, вы такую рыбину выловили?

– Мы с Николахой своих ближников об их подноготной не выспрашиваем, покуда сами душу открыть не захотят. К чему? – Пров опять нахмурился. Того и гляди, кулак украдкой из-за спины покажет брату – мол, не болтай лишнего… – Нас еще матушка учила: не судите людей по прошлым делам, а судите по сегодняшним…

Ну, ребята, снова слов нет, кончились… Матушка-то вам правильные вещи говорила, да только понимать надо, к кому ее присловье приложить можно, а к кому нельзя. Люди – они на разную колодку кроятся, нет таких, чтобы изнутри одинаковыми были. Даже вы сами – и то вон норовом разные, хотя похожи с лица, не отличишь.

– Сперва-то Карп молчал, кто он да откуда, – пришел на помощь брату Николай. – Занесло нас как-то с