Когда солнце зашло, Джорджи заметила, что со стоявшей на якоре яхты спустили шлюпку.

— Что это?

— Мой сюрприз, — прошептал Брэм ей в волосы. — Я хотел, чтобы наша брачная ночь прошла на яхте. Нужно же как-то загладить вину за первый раз.

— Ты давно это сделал, — улыбнулась Джорджи.

Гости провожали их, осыпая бурым рисом, принесенным Мег. Пока они плыли на яхту, Брэм крепко обнимал жену. Он хотел, чтобы брачная ночь запомнилась ей на всю жизнь. Ланс увез ее в экипаже, запряженном шестеркой белых коней, и Брэм не хотел отставать.

Когда они поднялись на борт, он провел Джорджи в самую большую каюту.

— Добро пожаловать в медовый месяц, любимая.

— О, Брэм…

Все было как он пожелал. Белые высокие свечи отбрасывали мерцающие отблески на деревянные панели и роскошные ковры.

— Так прекрасно… — прошептала Джорджи мечтательно, и Брэм понял — она напрочь забыла об экипаже и белых конях. — Я все здесь люблю. И люблю тебя. — Взгляд Джорджи упал на постель, и она разразилась смехом: — Неужели простыни усыпаны розовыми лепестками?

— Слишком много? — улыбнулся Брэм, уткнувшись носом в ее волосы.

— Больше чем много.

Она обхватила его руками.

— Это просто сказка!

Брэм медленно раздел ее, целуя все, что открывала одежда: изгиб плеча, холмик груди, живот, бедра, ноги, отчетливо сознавая, что счастливее его нет на земле человека.

Джорджи раздевала его так же медленно…

Когда уже больше не было сил выносить эту сладкую пытку, Брэм увлек ее на кровать, усыпанную розовыми лепестками.

Он снял лепесток с ее губ.

— Эти поганцы лезут во все места.

— И не говори. Даже сюда попали. — Она раздвинула ноги. — Сделай что-нибудь, хорошо?

Так что, возможно, розовые лепестки были не такой уж плохой идеей.

Яхта слегка покачивалась на волнах. Они снова и снова любили друг друга, надежно укрытые в своем маленьком чувственном мирке, на этот раз давая обеты не словами, а телами.

Наутро Брэм проснулся первым и долго лежал, обнимая жену, вдыхая ее запах, благодаря Небо… и думая о Скипе Скофилде.

«Тебе придется помочь мне, дружище. У меня совсем нет опыта… и я не умею быть таким же чувствительным, как ты».

«Мог бы для начала обойтись без сарказма», — ответил воображаемый Скип.

«Тогда Джорджи перестанет меня узнавать».

«По крайней мере сдерживайся хоть иногда».

Это ему по силам.

Джорджи прижалась к нему. Брэм положил руку ей на бедро.

«Наконец-то мы сравнялись, Скиппер. Ты навеки связан с маленькой Скутер Браун. А я… — Брэм поцеловал мягкие волосы жены. — Я здесь, с Джорджи Йорк».

Джорджи пошевелилась, открыла глаза, но не позволила мужу поцеловать ее, пока он не почистит зубы. Когда она, так и не одевшись, вышла из ванной, он увидел прилипший к соску увядший розовый лепесток и протянул руку.

— Иди сюда, жена. Давай сделаем тебе ребенка.

Но, к его полному потрясению, Джорджи отмахнулась:

— Позже.

Брэм снова лег, настороженно наблюдая, как из чемодана, привезенного на яхту она вытаскивает камеру.

— Говорила мне Чаз, — вздохнул он.

Джорджи улыбнулась и устроилась в изножье постели, лицом к нему. Утреннее солнце, врывавшееся в иллюминаторы, золотило ее темные волосы. Брэм приподнялся на локте. Джорджи навела на него объектив:

— Начни сначала. Расскажи обо всем, что тебе нравится в жене.

Кажется, она его поддразнивает?

Но Брэм не захотел вступить в эту игру. Он прислонился спиной к изголовью, сжал в руке маленькую ступню Джорджи и сделал так, как просила жена.

Айрис Йорк Шепард была несчастна так, как могут быть несчастны четырехлетние дети. Она стояла посреди заднего двора с ручонками, гордо сложенными на плоской груди, и зловеще притопывала маленькой ножкой. Милое детское личико исказилось свирепой гримасой. Айрис ужасно не нравилось, когда она переставала быть центром внимания, а сейчас даже обожающие ее дедушка и бабушка отошли поговорить с дядей Тревом.

Брэм, сидевший на веранде, увидел дочь и ухмыльнулся, прекрасно зная, что сейчас последует. Джорджи, заметив мятежное выражение лица Айрис с другого конца двора, где гонялась за только научившимся ходить сыном, покачала головой.

— Сделай что-нибудь! — крикнула она, перекрывая шум.

И что он должен сделать? Взять Айрис на руки и защекотать или перевернуть головой вниз, что она очень любила? А может, просто поговорить с ней — это он умел делать на удивление хорошо? Но Брэм остался на месте. Куда интереснее позволить событиям развиваться естественным путем!

Двадцать пять ближайших друзей Брэма и Джорджи были приглашены на очередную годовщину свадьбы. Сегодня они отмечали пять лет, прошедшие после церемонии венчания на берегу океана. Сколько всего случилось за эти годы! «Дом на дереве» имел скромный успех у публики, и огромный — у критиков, после чего Брэм сыграл с дюжину главных ролей в ставших знаменитыми фильмах. А потом, при поддержке Рори, поставил картину по собственному сценарию. Публика была в восторге, и его карьера пошла на взлет.

Что же до Джорджи… Она по-прежнему смотрела на мир через объектив камеры и добилась немалых успехов. Каждый новый ее документальный фильм оказывался лучше предыдущего, и у нее скопилось немало достойных наград.

Но как бы они ни любили свою работу, главным в их жизни была семья.

Чаз стала пробираться сквозь толпу. Глядя на аккуратную шапочку блестящих черных волос, вишнево-красное платье и серебряные босоножки, Брэм вдруг понял, что почти забыл, как выглядела та отчаявшаяся девчонка, которую много лет назад он подобрал у захудалого бара. Смягчилась и колючая молодая особа, правившая его кухней. Конечно, дерзости она не потеряла и время от времени сцеплялась с Джорджи, но теперь они стали одной семьей: они с Джорджи и дети, Чаз и Эрон и, конечно, Пол и Лора, которые поженились на этом самом заднем дворе.

Их свадьба была первой работой Чаз после окончания кулинарной школы. Вместо того чтобы найти работу в дорогом ресторане, как она всегда мечтала, Чаз удивила всех, решив открыть фирму, обслуживающую банкеты и свадьбы.

— Мне нравится бывать в домах разных людей, — объясняла она.

Чаз остановилась рядом с Брэмом.

— Сейчас Айрис им выдаст. Сделай что-нибудь, да побыстрее!

— А может, мне нравится стоять и смотреть, как она доводит Джорджи до безумия? — ухмыльнулся Брэм. — Когда намереваешься осчастливить нашего красавчика и выйти за него?