Я затаила дыхание, а Натана вновь засмеялась. Похоже, сегодня был ее звездный час, и она веселилась как никогда.

— Твой муж? — желтые глаза шаловливо сверкали. — А ты уверена, что Арис мертв?

Валери дернулась и открыла глаза.

— Милая, — ведьма состроила жалостливое лицо, — ты и впрямь думала, что Арис нужен Федерации в виде хладного разлагающегося трупа? Нет, я, конечно, допускаю мысль о том, что он уже… — женщина хихикнула и черканула пальцем по горлу. — Но все же! Надежда, как говорят в этом мире, умирает последней, разве не так?

Валери часто задышала, а ее глаза лихорадочно заблестели.

— Ты лжешь! — пророкотала она, вытянувшись в струнку. — Ты лжешь! Я не верю!

Натана безразлично пожала плечами.

— Я вернусь на Иппор и обязательно передам ему от тебя привет, — женщина всплеснула руками. — Жаль, что он ничего не сможет передать в ответ, ведь ты будешь уже мертва. Но не тревожься, — утерла она серебристую слезинку со щеки Валери. — Как только мы выжмем из твоего ненаглядного муженька все соки, я лично отправлю его к тебе на свидание за Пелену.

Валери зарычала и дернулась, а Натана вновь вспомнила обо мне.

— Ну что, Лиза, ты готова? — ведьмачка деловито подошла ко мне, занося кинжал, а я замерла в испуге, ведь идей, гарантирующих мое спасение, наше спасение, у меня в закромах разума больше не осталось.

Я зажмурилась: «Неужели все так трагично закончится? Неужели сейчас я умру, а вместе со мной и Велор?».

От мысли о брюнете сердце сжалось.

Моего лба вдруг коснулось что-то влажное. Я распахнула глаза.

Натана стояла, склонившись надо мной, и выводила пальцем с острым ноготком что-то у меня на лице. В ее левой ладони, словно в блюдечке, собралась кровь.

— Что ты делаешь?! — я попыталась отпрянуть.

— Не дергайся, — прошипела ведьма. — Не дергайся, сказала!

Она отошла от меня на пару шагов, внимательно оглядывая. Удовлетворенно кивнув, ведьма перевязала куском своего платья раненую ладонь и, разведя руки в стороны, принялась страшным вибрирующим голосом читать заклинание.

Я почувствовала, как голова начинает трещать от чужого физического вторжения, а желудок сворачивает в бараний рог. Это чувство было мне знакомо… Лоб словно опалило огнем.

«Нет! Только не это! Снова?!» — взмолилась я и отключилась.

Очнулась я от настойчивого шепота Валери.

— Очнись, Лиза! Елизавета! Очнись!

Я дернулась.

— Давай, держись! Не теряй сознание! — подбодрила меня женщина.

— Замолчи, Валери! — гневно прорычала Натана, держась за голову и сидя на мягком месте прямо на полу. Похоже, каждый звук заставлял ее виски трещать, равно как и мои.

— Что ты наделала, Натана? — я еле ворочала языком.

Что совершила ведьма, я, разумеется, понимала. Она связала нас точно так же, как сделала это со мной и Велором. И теперь нас в связке было трое.

— Велор почувствует, он придет! — пролепетала я с улыбкой, снова слабея.

Натана, словно придя в себя, выпрямилась и с кислым выражением подошла к Маргарите и Нине.

— Он не успеет! Когда они вернутся сюда, все будет кончено.

Ведьма замолчала и, похоже, говорить была больше не намерена. Она осознавала, что я, скорее всего, права и брюнет наверняка почувствовал такое мощное магическое воздействие.

«А что если нет? Если не почувствовал? — еле сдерживала я подступающую тошноту. — Неизвестно как действует это заклинание… Мне вообще ничего уже неизвестно!»

Натана все так же молча, ухватила Нину и повела к пространству перед камином. Та послушно плыла рядом.

Пинком оттолкнув невысокий журнальный столик, ведьма резким движением взмахнула клинком. Я первые пару секунд даже не понимала, что происходит, и потому не успела зажмуриться.

Момент… и Нина с отсутствующим лицом, как рыбка открывает и закрывает рот, а ее тонкие пальчики беспомощно тянутся к шее, на которой мягко вырисовывалась, словно пурпурное рубиновое ожерелье, тонкая кровавая полоса. Я перестала дышать и широко распахнула глаза и рот.

Всегда безмолвная, хрупкая как веточка девушка внезапно покачнулась, недоуменно поглядела на Натану синими глазами и упала ничком на деревянный пол. Ее маленькая головка с платиновыми кудрями неестественно развернулась набок, а руки так и остались в положении, напоминающем о тщетной попытке девушки исправить ту несправедливость, которую так легко и непринужденно позволила себе ведьма.

Я закричала в отчаянии, глядя, как алое кровавое пятно расползается по полу.

— Нет! Нина! — слезы брызнули из глаз, а в горле встал ком. — Нин-а-а…

— Не смотри, Лиза! Не смотри, милая, — шептала Валери, и я пыталась.

Я призывала себя закрыть глаза, не смотреть на девушку, на ее распростертое на полу тело, но не могла. Словно какой-то животный извращенный инстинкт принуждал меня глядеть и намертво цементировать в памяти ее скрюченную позу, ее широко раскрытые рот и глаза, ее разметавшиеся по полу и словно в одночасье потускневшие волосы.

Маргарита от ужаса, оглушив меня своим криком, потеряла сознание, и я понимала, что страстно завидую ей, ведь отправиться в забытье я могла только мечтать. Адреналин в крови не позволил бы мне такой роскоши.

Натана тем временем отошла от тела блондинки и направила руки ладонями вперед к огню камина. Пламя сердито зашипело, заворчало и начало издавать клубы дыма. Я закашлялась.

Погасив огонь, Натана опустилась на колени и, не обращая внимания на заполонивший гостиную чад, принялась рисовать какие-то круги и треугольники на полу, периодически обмакивая пальцы в кровь Нины.

От дыма у меня и без того мокрые глаза заслезились, и я практически лишилась зрения. Все было размытым и нечетким, ведь утереть слезы я не могла, да и не хотела. Все ждала, что со слезами придет облегчение.

«Она мертва… — ревела я. — Нина… Что же теперь делать?!»

В сотый раз, силясь открыть глаза и сфокусировать взгляд на Натане, я нервно сглотнула.

— ТЫ! — воскликнула я.

Натана обернулась.

— Не мешай, птичка, — шикнула она, приложив окровавленные пальцы к убам, расползающимся в нездоровой усмешке.

Но я обращалась не к ней. В дыму мне почудился знакомый кошачий силуэт.

«Аяла! — мысленно запричитала я, зажмурившись. — Аяла! Помогите! Аяла!». Никто не откликался, и я предприняла последний отчаянный шаг. Закрыла глаза и, превозмогая физическую и душевную боль, постаралась расслабиться.

«Аяла! — звала я. — Аяла! Госпожа Рысь! Кто-нибудь!»