Аэлина умолчала про то, что Ставан не до конца утратил совесть и что после всех ужасов, сотворенных им по приказу демона, смерть виделась ему лучшим исходом.

– Зачем ты это сделала?

Обычный разговор давался ей с трудом.

– Чтобы через смерть даровать ему освобождение от власти демона. Но прежде он должен был сообщить Аробинну заведомо ложные сведения. Он убедил Аробинна, что нужно обязательно слизать капли крови того, кому ты надел кольцо. Тогда этот человек окажется в твоей полной власти.

Аэлине хотелось растоптать кольцо или вышвырнуть в окно. Она обуздала порыв. Возможно, кольцо еще пригодится.

– Когда-то ты отказался от королевского подарка, заменив его искусной подделкой. Я воспользовалась твоей стратегией. У Лисандры есть потрясающий ювелир, который изготовил не менее искусную подделку. А палец с настоящим кольцом я отсекла этому бедняге еще вчера. Если бы Аробинн догадался снять с него вторую перчатку… думаю, отсутствие пальца его бы насторожило.

– Но ведь на осуществление твоего замысла понадобилась не одна неделя.

Аэлина кивнула.

– Не понимаю! – воскликнул Эдион. – Зачем тратить столько времени и сил? Не проще ли было убить этого мерзавца?

– Мне требовалось узнать. – Аэлина вернула кольцо на стол.

– О чем? Разве ты прежде не знала, какое чудовище этот Аробинн?

– Я должна была убедиться в его безраздельном коварстве. Я предполагала, как он себя поведет, однако… Это было его последней проверкой. Он окончательно раскрыл свои карты.

Эдион все не мог успокоиться.

– Но ведь он мог превратить тебя в свою покорную рабыню. Он прикасался…

– Я знаю, к чему он прикасался и что хотел сделать.

Аэлина и сейчас ощущала на себе это прикосновение. Но оно казалось пустяком по сравнению с тяжелым грузом, висящим на тонкой золотой цепочке.

– Зато теперь мы знаем, – добавила она, дотрагиваясь до царапины, оставленной ногтем Аробинна.

«Лучше бы мне не знать», – подумала она.

Не сняв выходных нарядов, Аэлина и Рован разглядывали амулет, который теперь лежал в ее спальне, на столе возле очага.

Аэлина сняла амулет, едва за нею и Рованом закрылась дверь. Эдиону пока решили не говорить. Брат отправился на крышу нести вахту. Аэлина плюхнулась на диван. Рован сел рядом. Оба молчали, разглядывая амулет. Пламя свечей придавало лазури зеленоватый оттенок.

– Сначала я хотел, чтобы ты проверила амулет – не подделка ли. От Аробинна можно ждать чего угодно, – сказал Рован, не сводя глаз с Ключа Вэрда. – Но теперь я чувствую: это подлинная вещь. От нее исходит какое-то невидимое сияние.

Аэлина уперлась локтями в колени. Черный бархат слегка зашуршал.

– Должно быть, в прошлом люди думали, что магическая сила исходит не от самого амулета, а от того, кто его носит, – сказала она. – Так было с моей матерью… да и с Брэнноном, наверное.

– А твои отец и дядя? Ты говорила, что у них магические способности почти не проявлялись.

Аэлине казалось, что барельеф оленя, вырезанного из слоновой кости, смотрит прямо на нее. Бессмертная звезда между его рогами поблескивала, как расплавленное золото.

– Они обладали прекрасной интуицией. Разве можно найти лучшее место, чтобы спрятать сокровище, чем шея какой-нибудь особы королевской крови?

Рован напрягся, когда Аэлина протянула руку и быстро перевернула амулет. Металл был теплым. Тысячелетия, прошедшие со дня его изготовления, не оставили на его поверхности никаких следов.

Как она и помнила, на обратной стороне было вырезано три знака Вэрда.

– Тебе что-нибудь известно об их значении? – спросил Рован, подвигаясь ближе к ней.

Их бедра соприкоснулись. Почувствовав это, Рован тут же отодвинулся. Но жар, идущий он него, все равно проникал через черный бархат платья.

– Таких знаков я нигде не встречала.

– А вот этот знак я видел. – Рован указал на левый. – В тот день он вспыхнул у тебя на лбу.

– Клеймо Брэннона, – тихо сказала Аэлина. – Знак незаконнорожденных и безымянных.

– И что, в Террасене никто не присматривался к таким символам?

– Если и присматривались, то вслух не говорили. Возможно, делались соответствующие записи в родословных грамотах. Сами грамоты хранились в библиотеке Оринфа.

Аэлина впилась зубами в нижнюю губу.

– Библиотека была в числе первых мест, которые адарланский король сравнял с землей.

– Возможно, служителям удалось спрятать или вывезти грамоты королевской семьи и придворных.

– Возможно, – сказала Аэлина, почувствовав отзвук давней боли. – Это мы узнаем только после возвращения в Террасен.

Она постучала ногой по ковру:

– Нужно спрятать амулет.

В гардеробной у нее имелся тайник. Под незакрепленной половицей находилась вместительная ниша, где Аэлина хранила деньги, оружие и драгоценности. И Эдион не будет донимать расспросами. В своем нынешнем состоянии она бы не рискнула носить амулет даже под одеждой. Это можно будет себе позволить, но не раньше, чем они вернутся в Террасен.

Время шло. Аэлина смотрела на амулет и не двигалась.

– Прячь, если собралась, – не выдержал Рован.

– Я не хочу к нему прикасаться.

– Если бы можно было так легко пробудить его силу, твои предки давно бы распознали тайну амулета.

– Тогда бери сам.

Рован выразительно на нее посмотрел.

Усилием воли Аэлина очистила мозг от мыслей и потянулась за амулетом. Рован замер. Вот тебе и храбрый фэйский воин.

Ей казалось, что она держит в руке тяжелый мельничный жернов. Но первоначальное ощущение пропасти, наполненной силой, исчезло. Казалось, амулет впал в спячку.

Аэлина перенесла амулет в гардеробную, где отвернула ковер и сдвинула половицу. Рован прошел следом и встал у нее за спиной.

Аэлина стояла на коленях перед отрытой нишей. Оставалось лишь взять амулет Оринфа и опустить в нишу. И вдруг она почувствовала, как в нее проникла… это было похоже на нить, но не нить. Правильнее сказать, узкая струйка ветра, словно некая сила перешла от Рована к ней. Казалось, узы, связывающие их, ожили, и она почувствовала, что́ значит быть Рованом.

Амулет с глухим стуком улегся в нишу.

– Что? – спросил Рован.

Аэлина обернулась к нему:

– Я почувствовала… тебя.

– Как?

Аэлина рассказала ему о силе, что проникла от него к ней, позволив на мгновение ощутить себя в его шкуре.

Рован был далеко не в восторге от услышанного.