Чет пожал плечами.

– Как я уже говорил, выбора у меня нет.

– Иногда мы не владеем собственной судьбой.

– Мне пора, – сказал Чет, отвязывая лошадь.

– Чет, не забудь, что говорил тебе дед. Сеной и вправду – чудовище. Если у тебя будет хоть какой-то шанс, ты должен ударить сразу, быстро и решительно. Используй тот нож, что он дал тебе сам. Это оружие, выкованное для небесных войн, и оно предназначено для небожителей. Будь беспощаден. Что же до Ламии, она жила на Земле – и выживала – с начала времен. Могу только надеяться, что Судьба будет на твоей стороне. – Ивабог привстала на двух самых нижних своих руках, поцеловала пальцы и прикоснулась ими к губам Чета. – Мое благословение уже не то, что когда-то, и все же – пусть оно будет с тобой.

Чет улыбнулся ей, забрался в седло и поскакал прочь.

– Да это всего лишь рука, – сказал Дирк, наслаждаясь выражением ужаса на лице стоявшего перед ним человека. Дирк попытался припомнить, сколько лет он работал на автомойке Табби – сколько лет имел дело со всеми этими типчиками, как раз с такими вот стрижками, будто они нос из задницы никак не вынут. И каждому такому типчику обязательно надо было ткнуть его носом в пятнышко, которое он якобы пропустил на их дорогущей заграничной тачке. «Что ж, смерть – великий уравнитель», – подумал он, в то время как типчик, упав перед ним на колени, продолжал умолять оставить ему руку. Дирку это нравилось – нравилось, когда они умоляли. «Как гладко все идет, – подумал он, – когда эти ведьмы больше не дышат мне в затылок». Карлос обещал, что они больше не вернутся, ни одна из них. Больше того, он сказал, что время Алой Леди тоже подходит к концу. Дирк попытался представить себе, каково это будет, если они перестанут повсюду совать свой нос: «Да мы будем делать все, что только захотим. Придумаем свои собственные чертовы правила, чертовы законы». Карлос обещал, что скоро все они будут князьями и королями. Дирк улыбнулся: «Подумать только, бывший мойщик машин у Табби… Король».

Типчик, стоя на коленях, все совал ему в руку свои часы.

– Нет, – сказал Дирк. – Сказано тебе, это просто кусок дерьма. Слушай, повторять я больше не буду: если ты так уж дорожишь этой своей рукой, можешь отправляться обратно вплавь.

До типчика, наконец, дошло. Он встал и медленно пошел туда, где стоял, держа наготове тесак, Большой Джон Томсон. Сверкнуло лезвие, и рука типчика шлепнулась в корзину ко всем остальным. Типчик вскрикнул и, стиснув запястье, побрел прочь.

– Веселье только начинается, – крикнул Дирк ему вслед. Поймал злобный взгляд со стороны паромщика, и отдал честь по всем правилам искусства. Паромщик, поморщившись, отвел взгляд. Дирк ухмыльнулся. «Тупые ублюдки до сих пор воображают, будто это их шоу. – Дирк поглядел на дешевенькие наручные часы. – Подумать только, где-то сейчас полдень. Пригревает солнышко, и люди садятся обедать. – Он вздохнул. – Господи, как бы ему хотелось опять увидеть солнце. Ощутить вкус… да хоть чего-нибудь. – Он услышал плач – плакал ребенок – и скривился. – Черт, ну зачем эти души вечно тащат с собой несчастных мелких ублюдков? Как же его задолбало с ними разбираться».

Это была женщина – обычное дело – обыкновенного вида дама сильно за тридцать. Дирк, конечно, знал, что ей с тем же успехом могло быть и девяносто. Она шагнула вперед, крепко прижимая ребенка к груди, обхватив его обеими руками так, будто хотела заслонить его от самой смерти.

– Ну-ну, мадам, – сказал Дирк, протягивая руки к ребенку. – Давайте-ка облегчим вам существование.

Она отступила.

– Нет, я понесу ее. Мне не трудно.

Дирк вздохнул. Как, как же его это задолбало.

– Мадам, понимаете, это будет стоить вам два фунта плоти. То есть, это ваша рука – кисть – и рука ребенка целиком. Вы хотите это заплатить?

В ужасе она сделала еще один шаг назад.

– Ну, так я и думал. Так что просто отдайте мне мартышку. Прямо сейчас.

Дама покачала головой.

– Нет. Нет, я ее не отдам.

Дирк ударил ее, прямо в лицо, так, что она упала на камни. Упала она сильно, и ребенок начал орать.

Дирк пихнул локтем одного из стражников.

– Дай-ка мне твою дубинку.

Стражник дал. Дирк шагнул к женщине, встал над ней. Задрав голову, она посмотрела на него со страхом, и тут он подумал, зачем вообще он все это терпит? Теперь ведь он устанавливает правила, верно?

– Знаете, мадам, думаю, я слишком долго был слишком добрым. Думаю, пора нам навести тут порядок.

Она попыталась отползти, прижимая к себе ребенка одной рукой. Дирк хохотнул – просто не мог удержаться. Какой у нее был жалкий вид! Совсем выжила из ума от страха, ползает боком, как трехногий краб. Он крутанул палицей, метя в ребенка, но женщина извернулась, пытаясь защитить девочку, и он попал ей в плечо. Она упала опять. И все же не выпустила ребенка.

Дирк всегда считал, что у него неплохой удар – еще со школы. Неплохо бы показать остальным стражникам, как надо обращаться с дубинкой. А ну-ка, одним ударом… Он отступил на шаг, прицелился женщине в голову и…

– А ну оставь ее в покое, ты, задница! – Громкий, уверенный голос.

И Дирк остановился – остановился потому, что этот голос обещал неприятности. Он повернулся и увидел на лестнице человека в долгополом пальто, таком, какое мог бы носить Уайетт Эрп[4]. До Дирка не сразу дошло, что он знает этого человека.

– Да будь я проклят! – вырвалось у него. Это был тот рыжий парнишка, тот самый, которого разыскивал Карлос. На какую-то секунду Дирк задумался, уж нет ли у того парня старшего брата. Потому что стоявший перед ним человек выглядел старше, жестче; лицо у него было обветренное, взгляд – суровый. Казалось, эти глаза повидали на своем веку больше зла, чем выпадает на долю среднего человека.

Все примолкли – и стражники, и вновь прибывшие души – наблюдая, как он спускается по лестнице. Единственным оставшимся звуком были его шаги. За несколько футов от Дирка он остановился и смерил его взглядом.

– Дай ей пройти, – спокойно сказал он.

Дирк фыркнул.

– Да ты шутник. – Дирк подумал было, не испытать ли дубинку на этом типе, но в его глазах было что-то, что не располагало к подобным действиям. «Что это ты задумал, а?» – Дирк глянул типу за спину, но сестер не было видно. Вообще никого, кто мог бы ему помочь. – Ну ладно, ребят. Я хочу, чтобы вы переломали ему ноги и руки. А потом посмотрим, как он умеет плавать.