— А мне вот вспомнилась одна прелестная история, которая случилась много лет тому назад, — проговорила Роза с легкой улыбкой.

— Расскажи, расскажи! Роза, расскажи твою историю! — загомонили все.

Роза приложилась как следует к вину, чтобы прочистить горло, и начала.

— В году тысяча шестисотом, и потом еще лет двадцать-тридцать, в немецких землях была большая война, из-за веры. Одни хотели так, другие эдак, и вместо того, чтобы разумно обсудить все между собой за бокалом вина, они пошли рубить друг другу головы. Альбрехт фон Валленштейн, императорский генерал-фельдмаршал, свирепствовал в протестантских землях. Чтобы положить конец этим бесчинствам, на помощь несчастным пришел король Шведский Густав Адольф со своею конницей и пехотой. Много было сражений, они гоняли друг друга туда-сюда между Рейном и Дунаем, но без особого успеха — никто не мог добиться решительной победы. Бремен в ту пору, как и другие ганзейские города, держал нейтралитет, не желая портить отношений ни с той, ни с другой воюющей стороной. Шведу же нужно было пройти через их владения по возможности тихо и мирно, без ненужных стычек, вот почему решено было направить в Бремен посла. Но поскольку вся империя знала, что в Бремене дела вершатся в винном погребе и члены городского сената во главе с бургомистром большие мастера по части выпивки, то шведский король беспокоился, как бы они не напоили посланника, ведь тот, напившись, еще возьмет и подпишет для Швеции невыгодные условия.

А в шведском лагере был один капитан лейб-гвардии конного полка, который по цвету мундиров назывался «Желтым полком». Так вот этот капитан был страшным выпивохой. Выпить две-три кружки за завтраком ему было раз плюнуть, а вечером, на закуску, он мог запросто выдуть полведра и потом спать как убитый. И вот когда король Шведский стал думать, кого же ему послать в Бремен, чтобы его там не опоили, канцлер Оксенштирна рассказал королю о том капитане, Вейнглоттом звали его, и сообщил, что пить этот Вейнглотт может до посинения. Король обрадовался, услышав такое известие, и велел позвать капитана к себе. И вот привели к нему низкорослого тщедушного человечка, лицо у него было белое-белое, зато внушительный нос — отчаянно-красный, с медным отливом, а губы — синие, все вместе выглядело впечатляюще. Король спросил его, сколько он может выпить в крайних обстоятельствах. «О государь мой! До крайности я еще пока не доходил, ибо не имел возможности проверить себя. Вино-то дело не дешевое, больше семи-восьми кружек за день не выпьешь, а то потом из долгов не выберешься». — «Ну а если бы тебя никто не ограничивал, сколько бы ты все же мог выпить?» — продолжал допытываться король. Капитан не стушевался и ответил: «Коли ваше высочество заплатит, то смогу двенадцать кружек оприходовать, а вот мой конюх, Бальтазар Бездоннер, он еще больше может».

Послали за Бальтазаром Бездоннером, конюхом капитана Вейнглотта, и если на хозяина уже без слез смотреть было нельзя, таким он был бледным и тощим, то слуга и вовсе пугал своим видом — глядя на его пепельно-серое лицо, можно было подумать, что он всю жизнь одну только воду пил.

Король распорядился отвести капитана Вейнглотта и его конюха Бездоннера в палатку и выкатить несколько бочонков старого хохгеймера и ниренштейнера, чтобы мастера испытали свои силы. Пили они с одиннадцати вечера до четырех утра и приговорили бочонок хохгеймера и полтора бочонка ниренштейнера. Король подивился такой усидчивости и пошел проверить, как там обстоят дела. Оба испытателя чувствовали себя прекрасно. «Надо бы ремень от портупеи ослабить, тогда бойчее пойдет», — сказал капитан, глянув на конюха, который как раз расстегнул три пуговицы на колете. Все были потрясены, а король сказал: «Лучших послов не найти! Их и отправим в веселый город Бремен!»

Он тут же велел выдать капитану богатое платье и оружие, и Бездоннеру подобрали подходящую одежду, ибо ему назначено было изображать писаря. Король и канцлер растолковали капитану, что ему следует говорить во время переговоров, и взяли с обоих клятвенное обещание, что в дороге они будут пить одну только воду, дабы прибыть в бременский винный погреб свеженькими и одержать там сокрушительную победу. Вейнглотту, правда, пришлось основательно замазать свой красный нос белилами, чтобы замаскировать его, иначе всякий враз догадался бы, какого рода гость пожаловал.

Совершенно измученные водной диетой, прибыли они наконец в город Бремен и представились бургомистру, который тут же поспешил доложить сенату: «Швед прислал к нам каких-то двух бледных заморышей! Сегодня вечером пригласим их в наш погребок и хорошенько обработаем. Я беру на себя посланника, а доктор Перец займется писарем».

И вот, когда отзвонили вечерние колокола, гостей торжественно препроводили в винный погреб при ратуше. Бургомистр вел под руку Вейнглотта, капитана, а доктор Перец, тоже большой мастер по части выпивки, вел конюха, который изображал писаря и держался со скромным достоинством, за ними следовали прочие члены городского сената, приглашенные для ведения переговоров. Они сели за стол, вот в этом самом зале, и для начала подкрепились жареным зайцем, ветчинкой и селедкой, чтобы потом уже ни на что не отвлекаться. Угостившись, посланник собрался было честно перейти к делам, а писарь достал из сумки пергамент и перо. «Помилуйте, почтеннейшие, — проговорил бургомистр, — куда это годится! У нас в Бремене не принято решать дела всухую! Обычай требует, чтобы мы сначала выпили и познакомились как следует!» — «Да я совсем не пью, — ответил капитан, — но если вашему превосходительству угодно, то пригублю глоточек».

Все выпили разок, другой и завели разговор о войне и мире, о недавних битвах. Бургомистр и доктор, чтобы подать гостям хороший пример, усердно прикладывались к вину, и скоро уже их щеки пылали кумачом. При каждой новой бутылке шведы извинялись и говорили, что к питью совсем непривычны и что голова у них уже кругом идет. Бургомистру только того и надо было, на радостях он опрокидывал один бокал за другим и чуть не забыл, зачем они вообще тут собрались. Но, как это часто бывает с человеком в таком удивительном состоянии, в какой-то момент у него в голове проклюнулась мысль: «Посол-то изрядно пьян, да и писаря доктор уже порядком обработал». Придя к такому заключению, бургомистр сказал: «Ну что ж, пора заняться делом, господа!» Господа с радостью приняли предложение и, сделав вид, будто порядком нагрузились, изъявили со своей стороны желание выпить еще за здоровье хозяев.

Выпили еще, поговорили о том о сем, обсудили важные вопросы и опять выпили, и так оно все шло, пока бургомистр не заснул на полуслове, а доктор, тот и вовсе свалился под стол. На смену им пришли другие члены городского сената и тоже выпили немало за гостей, пока вели переговоры. Капитан держался молодцом, налегал как следует, но и конюх от него не отставал. Пять купорщиков носились как угорелые туда-сюда, не успевая подливать — вино стремительно исчезало со стола, как будто утекало в песок. Вот так и вышло, что в результате гости упоили весь городской сенат, который в полном составе, кроме одного сенатора, очутился под столом.

Этот сенатор имел вид крепкого здоровяка, и звали его Вальтер. В Бремене о нем поговаривали всякое, и если бы он не заседал в городском сенате, его бы давно уже обвинили в черной магии и колдовстве. Господин Вальтер был изначально всего-навсего кузнецом, но сумел занять не последнее место в своей гильдии, стал старшиной цеха, а потом пробился и в сенат. В отличие от других сенаторов, участвовавших нынче в переговорах, он оказался стойким, хотя и пил вдвое больше гостей, чем неприятно поразил их, потому что при всем том он оставался совершенно вменяемым, в то время как капитан уже давно осоловел и в голове у него была одна сплошная карусель. После каждого выпитого бокала сенатор Вальтер приподнимал шляпу, и конюху показалось, будто он ясно видит, как над сенаторской макушкой, покрытой черными как смоль волосами, всякий раз поднимается голубоватое облачко вроде легкой дымки. Но несмотря ни на что, он продолжал храбро пить дальше, пока капитан Вейнглотт не заснул блаженным сном, безмятежно преклонив голову на мягкий бургомистров живот.