Произошло это не случайно: в Сундсвалле два человека обвинили Сеппо Пенттинена и Кристера ван дер Кваста в превышении должностных полномочий.

По всей видимости, и канцлер юстиции Йоран Ламбертц засомневался в том, что твёрдо стоит на ногах. Когда утром в понедельник 22 декабря вышла вторая часть документального фильма, он появился в новостной студии TV4:

— Не знаю, виновен ли Квик во всех этих преступлениях, но убеждён: он причастен, по крайней мере, к некоторым из них. В ряде случаев представлены весьма убедительные доказательства.

— Другими словами, вы уверены в том, что он виновен? — спросил ведущий.

— Да, в нескольких из этих убийств, — ответил Ламбертц. — Необходимо помнить, что он на такое способен. Многие эксперты в области психиатрии признали его опасным для общества человеком со склонностью к педофилии с элементами садизма. Кроме того, ранее он совершал тяжкие насильственные преступления и был за них судим.

Несомненно, теперешние слова канцлера юстиции имели мало общего с его собственным решением, принятым в 2006 году. В полемической статье в газете «Афтонбладет» от 6 января 2009 года он пошёл ещё дальше. Объяснив причины, позволявшие считать Квика виновным, он заключил:

1. Есть вероятность, что он решил «стать серийным убийцей», узнал максимальное количество информации из СМИ и сумел представить себя виновным, постоянно изменяя свой рассказ и поведение в соответствии с обстоятельствами. Нельзя исключить также воздействие наркотиков и психотерапевтических сеансов. Его рассказ может оказаться правдой.

2. В ряде убийств, по которым ему были вынесены обвинительные приговоры, существовали и другие подозреваемые.

3. Часть ключевых подробностей, указанных Квиком, оказались ошибочны. Данные ошибки невозможно объяснить никаким другим образом, кроме как работой его воображения.

Далее Ламбертц писал: несмотря на всё это, нет «никаких оснований считать», что следователи «пытались ввести судей и общественность в заблуждение и заставить их поверить в виновность Квика в тех случаях, когда сами не были убеждены в его причастности к преступлениям». Но «иногда полиция и прокурор, вероятно, действовали слишком быстро и, возможно, не уделили должного внимания обстоятельствам, свидетельствовавшим о том, что Квик невиновен. Это, безусловно, плохо, однако, учитывая условия расследования, вполне объяснимо».

Итак, канцлер юстиции понятия не имел, чью сторону ему принять:

«Конечно, можно представить всё в чёрно-белом цвете. Например, решить, что имеет место заговор психотерапевта Биргитты Столе, полицейского Сеппо Пенттинена, прокурора Кристера ван дер Кваста, адвоката Клаэса Боргстрёма и некоторых журналистов, например, Губба-Яна Стигсона из газеты “Дала-Демократен”. Или, напротив, счесть, что не правы Лейф Г. В. Перссон, Ян Гийу, психиатр Ульф Осгорд, адвокат Пелле Свенссон, полицейский Ян Ульссон и журналист Ханнес Ростам. Это вовсе не означает, что одна из сторон полностью права или, наоборот, глубоко заблуждается. Каждый, возможно, попытался всё изучить и пришёл к логичным заключениям, которые в данном случае оказались абсолютно противоположными».

Вывод Йорана Ламбертца простой: «Если Томаса Квика осудили зря, то мы имеем дело с крупным скандалом? С этим, кажется, согласны абсолютно все. Но может выясниться, что судебные приговоры не были безосновательными. Необходимо дождаться развязки. При этом хотелось бы подчеркнуть: в любом случае, обвинительный приговор невиновному человеку, признавшему свою вину и желающему быть осуждённым, представляется менее серьёзным прегрешением, нежели признание виновным лица, до последнего отрицающего свою вину».

Интересная мысль — особенно если принять во внимание, что её высказывает главный юрист страны.

Примерно такой же позиции придерживалась и глава Коллегии адвокатов Анне Рамберг, когда решила выразить свою точку зрения в первом номере газеты «Адвокат» в 2009 году. По её мнению, Томас Квик вполне мог быть «заслуженно, хоть и невинно, осуждён».

16 февраля 2009 года государственный прокурор заявил, что не намерен начинать расследование против лиц, занимавшихся делом Квика.

Причиной он назвал срок давности: большинство нарушений — если таковые и имели место — произошли больше десяти лет назад. Возможные более поздние ошибки, которые, в целом, и могли обнаружиться в ходе расследования, появились до того, как дело попало к канцлеру юстиции в 2006 году. А ведь «канцлер юстиции, тщательным образом изучив предоставленные материалы дела, не счёл нужным начать расследование», поскольку «прокурором или полицией не было допущено серьёзных ошибок».

Канцлер юстиции — высшее юридическое лицо государства, и государственный прокурор признал, что не обладает полномочиями подвергать сомнению его решение. Вопрос был замят.

Однако те двое, что подали заявление о превышении полномочий прокурором, обратились также и в прокуратуру: возможно, само ведомство сочтёт необходимым начать пересмотр дела Квика? Против этого Перклев не возражал, и дело передали в Национальное управление по делам полиции в Мальмё, где старший прокурор Бьёрн Эрикссон возглавил группу из четырёх прокуроров и следователя — им поручили изучить материалы всех расследований, связанных с Квиком.

Тринадцать томов

20 апреля 2009 года Томас Ульссон и его коллега Мартин Кульберг подали прошение Стуре Бергваля о пересмотре дела по убийству Йенона Леви. Их заявление на семидесяти трёх страницах включало двести семьдесят четыре пункта, на которые, с их точки зрения, следовало обратить особое внимание. Здесь упоминались и игнорирование результатов Национальной криминалистической лаборатории, и факты, указывающие на то, что Бен Али причастен к преступлению, и первый провальный следственный эксперимент, и очевидная ложь о сообщнике Патрике, и ошибочные утверждения Квика, и показания, которые в ходе четырнадцати допросов постоянно менялись.

Изучить все эти документы предстояло группе Бьёрна Эриксона.

В принципе, отменить уже вступившее в силу решение невозможно. Это один из краеугольных камней шведской системы правосудия — так называемый принцип абсолютной непоколебимости судебного решения.

В XX веке были удовлетворены ходатайства о пересмотре четырёх дел об убийствах — то есть, по сути, такие дела пересматривались примерно раз в двадцать пять лет. В XXI столетии подобных прецедентов ещё не встречалось. Стуре Бергваль же надеялся на изменение решений в отношении восьми убийств. Шансов, конечно, было немного, но я не сомневался: всё должно получиться, ведь чем глубже я копал, тем больше видел подтверждений невиновности Стуре Бергваля.

Однако вскоре стало понятно: процесс будет долгим. В Швеции нет независимой организации, которая занималась бы пересмотром судебных решений, что на практике означает лишь одно: прокуроры изучают предоставленные материалы в свободное от основных обязанностей время. Судебные слушания постоянно откладываются и переносятся, разбирательства длятся годами из-за нехватки кадров, так что рассмотрение ходатайства о пересмотре дела десятилетней давности едва ли можно считать приоритетным.

Кроме того, осуждённому, подавшему прошение о пересмотре, не положена юридическая помощь, а значит, адвокат не может быть уверен в получении гонорара, и потому, как и прокуроры, вынужден заниматься этим в свободное от основной работы время.

Весной 2009 года мы