Съедаемая любопытством, что же я не успела заметить в прошлый раз, я перевернула листок. Всего несколько слов – одна короткая фраза, согревшая меня изнутри лучше вина со специями; одна фраза, и я снова готова кинуться в любой бой, забыв об изнеможении. На другом конце аэропорта меня ждали люди, ставшие мне семьей, и прямо сейчас на них надвигалась опасность.

P.S. Я люблю свою сестренку Джейми.

– Веди меня, – сказала я Оливию и сложила листок пополам, пряча обратно в карман. – Скорее!

Он кивнул, и я встала, опираясь на стол. Коленки – растаявший пластилин, не выдерживающий моего собственного веса. Я взялась за плечо Ливви, чтобы устоять, и приготовилась к отправлению.

Запертая дверь приоткрылась, впуская внутрь узкий луч света. В расщелине показалось вытянутое лицо Дмитрия, застывшего с новой емкостью для сбора крови под мышкой.

– Что за…

– Салли, – позвал свою подружку Ливви и стиснул тонкими пальчиками мою ладонь.

Хватило двух секунд, чтобы я потерялась в смешении бликов от открывшегося портала. Но я все равно увидела сцену, вырезанную будто из передачи с «Дискавери» о смертоносных хищниках: прежде медленная и заторможенная начавшимся разложением, Салли бросилась на Дмитрия одним прыжком и достигла его раньше, чем он успел захлопнуть перед ней дверь.

Бесцветная плотная рама замерцала в воздухе, приглашая войти. На ощупь портал снова напоминал тугую сахарную вату. Ливви потянул меня к нему, не оборачиваясь, а затем раздался фирменный визг банши. Мы успели скрыться в портале за миг до того, как кровь из ушей Дмитрия залила бы нашу одежду.

Мы вышли, и на миг мне почудилось, что земля под ногами проваливается. Оливий ловко удержал меня за рукав кофты, когда я покатилась вниз со ступенек застывшего эскалатора, на котором мы вдруг очутились.

– Упс, – виновато изрек Ливви, вернув мне равновесие. – Не туда. Я… Отвлекся, потому что испугался, что Дмитрий может навредить Салли. Надеюсь, с ней все хорошо.

– Мне кажется, – начала я, – за Дмитрия стоит беспокоиться куда больше. Ты в курсе, что банши убивают людей?

– Салли не такая, – буркнул Оливий, и я не рискнула переубеждать его. – Пошли… Мы уже близко, дойдем пешком. Тебе ведь не стало хуже, правда?

Я вдруг поняла все, о чем предупреждал меня Ливви: нет, это было не просто «хуже», это было омерзительно. Но я только упрямо затрясла головой, сдерживаясь изо всех сил, и потянула Ливви дальше.

– Нам сюда, – сказал он, не дав мне завернуть не в тот коридор.

Вокруг было пусто. Бездействовали даже охранные посты. Ни одного жителя, ни одного звука. Разве Сара была недостаточно напугана, чтобы в аэропорту уже выли сирены? Но, невзирая на тишину, атмосфера стояла угнетающая. Каждая клеточка моего изнуренного тела вопила в предчувствии угрозы.

– Сейчас ночь? – спросила я Ливви, пытаясь найти взглядом хоть одно окно, чтобы проверить это. – Почему никого нет?

– Теперь здесь живут только сновидцы, а простые рабочие обитают вместе со спящими в Северном терминале. Многих, кто не приносит пользы и плохо работает, Сара выгнала, – объяснил Оливий, и я едва сдержалась, чтобы не уточнить вслух, действительно ли она просто выгнала их. – Теперь, когда у нее есть твоя кровь, она берет только тех, чей дар ей нравится.

– Сколько человек прибавилось к Прайду? – Ливви призадумался, принявшись загибать пальцы, и я решила упростить ему задачу: – Кто-нибудь особенный есть? Интересный или сильный, как я или Крис.

Я увидела в застывшем лице Оливия тревогу. Он затравленно оглянулся по сторонам и незаметно прижался к моему боку теснее.

– Кшатрий, – шепнул Ливви, и мне пришлось наклониться вперед, чтобы расслышать его. – Новый кшатрий Сары. При нем всегда снайперская винтовка, и он никогда не промахивается.

Сердце у меня в груди замерло. Я не могла поверить, что знаю того, о ком Ливви отзывался таким напуганным, дребезжащим стоном.

– Сара зовет его Захарием, – добавил Ливви чуть погодя. – Он очень злой. Пытался убить Салли…

Я промолчала. Свидетель убийства родной матери, преданный своей единственной любовью и оставленный на растерзание Сары – имел ли он право на то, чтобы злиться? Еще как! Другой вопрос – как унять эту его злость… Но справляться с этим предстояло уже точно не мне.

– Сидеть!

Я действительно чуть не села. Схватив Ливви за шиворот и остановив перед поворотом, я с опаской выглянула из-за угла. Оттуда доносился звонкий, высокий голос, похожий на перезвон колокольчиков.

– Молодец! Хорошая девочка!

Убедившись, что это адресовано не мне, я бесшумно вышла. За тонкой стенкой, отгораживающей от холла старую кушетку, стояла тоненькая девушка. На вид ей было не больше пятнадцати лет. Кучерявые темные волосы падали ей на лоб, закрывая серые глаза. Одетая в розовый спортивный костюм, она игралась с каким-то животным на полу.

Сначала из-за перегородки показалась длинная острая морда, затем – два больших коричневых глаза. Девушка заметила нас с Оливием, но не закричала. Гигантская собака, растянувшаяся у нее в ногах, резко встала. В холке она превосходила даже сенбернара или мастифа, а шкура ее будто была вышита из разноцветных заплаток – рыжий с белым, белый с серым. Пес навострил уши и заскулил, приближаясь. Мой инстинкт самосохранения завопил в неистовой панике.

Собака обошла свою кормилицу, держащую в руках раскрытую пачку печенья, и залаяла. Я только ахнула, когда она вцепилась зубами в край моей кофты и буквально потащила вперед. Я попыталась уцепиться за перегородку, вырываясь, но пес швырнул меня на кушетку. Под пальцами зашелестела чья-то одежда, и я резко села прямо на спящего юношу. Он заворочался, открывая глаза, и посмотрел на меня тем самым брезгливым взглядом, не узнать который было невозможно.

– Грейс?

– Фу! – вскричал он и задергался, пытаясь стряхнуть меня с себя и кушетки. – Слезь с меня, чудовище!

Я закатила глаза и соскользнула вниз, намеренно пнув Грейса коленкой в живот. Его короткий ежик на голове сильно отрос и вился у шеи. Вот почему я не узнала его сразу. Длинные волосы, щетина… Грейс зачесал назад челку, достающую ему до носа, и пришел в ужас от того же самого, что и я:

– Твою мать! Что это?! Откуда? На моей голове сдох бобер?

В ладонь мне ткнулось что-то мокрое и холодное. Я опустила глаза: собака радовалась, виляя хвостом. Стоило Грейсу встать, как та бросилась к нему. Вскрикнув, он забрался назад на кушетку и поджал под себя ноги.

– Мадам Дурашка? – недоверчиво спросил он то, что даже не пришло мне на ум. Мохнатая туша залаяла и попыталась взобраться к нему на ручки, подтверждая смелое предположение. – Что с тобой стало?! Ты… Ты огромная!

Я принялась ощупывать себя. Волосы… Раньше они спускались мне на плечи, а теперь почти щекотали лопатки. Я пропустила их сквозь пальцы, расчесывая, и с каждой секундой мне все меньше хотелось верить в безумие этого мира.