Процессии всегда были предметом тщательной режиссуры, ибо они отражали социальные и политические структуры, но, кроме того, потому, что эстетика была одним из способов привлечь к себе интерес богов. С середины IV века до н. э. мы наблюдаем повышенное внимание к эстетическому оформлению и театрализованной постановке. Священные законы не только регламентируют вопросы религиозных обрядов, но и стремятся точно срежиссировать действия активных участников, равно как и подготовку, расположение, украшение и проведение процессии: уборку предназначенных для нее улиц, приобретение инвентаря и предметов, которые предстоит нести, платье должностных лиц и населения, последовательность жертвенных животных соответственно их красоте, участие всадников, музыкальное сопровождение и разделение участников по трибам, возрастным группам, иерархии, престижу или обязанностям. Нормы, записанные в начале I века н. э. и определявшие мистический культ в Андании близ Мессены, ничего не сообщают об обрядах инициации, но содержат много информации относительно зрелищной процессии, которая начиналась в Мессене и достигала, вероятно, за три часа святилища Великих богов в Андании. Процессию вел Мнасистрат, ответственный за реорганизацию культа; за ним следовали священнослужители; флейтисты; «священные девы», сопровождавшие «священные повозки», на которых везли сакральные предметы для мистерий; женщина, устраивавшая пир для Деметры, и ее помощницы — «священные женщины», изображавшие богинь, «священные мужи» и жертвенные животные. Большое внимание уделялось соблюдению ритуала, благочинности и порядку. Нормы точно описывали, в каком одеянии должны были идти служители и верующие: венки для «священных мужей», белые головные уборы и платья для «священных женщин», для «главных инициируемых» — тиара перед инициацией и лавровый венец после, простые инициируемые — в белых робах и босиком. Новопосвященным женщинам не дозволялись откровенная одежда, платье с широкой каймой, драгоценности, необычные прически или макияж. Постановления в честь лиц, ответственных за успешную организацию праздников, выводят на первый план красоту процессии. Так, декрет из македонского города Калиндои, относящийся к 1 году н. э., чествует местного благотворителя за устройство процессии, которая получилась «искусной/красочной» и «достойной внимания». Ответственные должностные лица пользовались почетом за постановку приятного и красивого спектакля.

Такое пристальное внимание к эстетическим аспектам богослужения определяли несколько исторических и культурных факторов. Распространенность сложных театральных представлений увеличила интерес к режиссуре торжеств. Так как путешествовать стало проще, легче распространялась информация о новаторских и зрелищных празднествах, вынуждавшая одно культовое сообщество стараться повторить или превзойти достижения другого. Праздник в одном городе с легкостью мог стать предметом пересудов во втором. Но был и другой фактор: желание почувствовать присутствие божественного. Слова enargeia («живость») и enarges («живой»), которые в риторике и литературе характеризуют умение оратора или автора заставить публику увидеть описанное своими глазами, очень часто используются в религиозном контексте. Они касаются проявлений божественной силы, оказывавших сильное эмоциональное воздействие на присутствующих людей и целые группы. Постановка торжеств была одним из способов заставить божественную силу «более живо проявить себя» (enargestera), дабы поддержать иллюзию присутствия бога и вызвать соответствующие чувства.

Другая причина подобного значения празднеств на протяжении данной эпохи состоит в политических выгодах, которые они предлагали. Они давали полису возможность осуществить дипломатическую миссию, привлечь гостей, продемонстрировать лояльность по отношению к царю или императору, организовать ярмарку, представить себя, передать традиции молодежи, укрепить отношения между гражданами и отвлечь внимание бедных от их собственных проблем.

Из-за страха перед войной и набегами города стремились добиться признания своей неприкосновенности (asylia) от соседей. Очень часто отправка послов с просьбой о неприкосновенности к городам, федерациям и царям совпадала с обновлением торжества и приглашением участвовать в нем других греческих общин. Кос в 242 году до н. э. просил о неприкосновенности святилища Асклепия, а Тенос примерно в то же время — святилища Посейдона и Амфитриты, равно как и всего острова; за ними последовала Магнесия, которая после реорганизации праздника в честь Артемиды Левкофриены в 208 году до н. э. объявила неприкосновенной всю свою территорию, и Теос, посвятивший все свои земли Дионису в 203 году до н. э. Посольства, разосланные Косом, Магнесией и Теосом по всему эллинскому миру, задокументированы лучше всех прочих дипломатических предприятий, известных из греческой античности. Объявление неприкосновенности стало таким обычным делом — и источником проблем, ибо преступники пользовались неприкосновенностью святилищ для того, чтобы избегать наказания, — что в 22 году н. э. римский сенат одно за другим пересмотрел все решения о ней, отменив большинство из них.

Все торжества, основанные в эллинистический период, и многие праздники имперского времени имели политическую и светскую основу. Они учреждались в память о недавних политических событиях вроде победы в войне, изгнания иностранного гарнизона или возвращения свободы и демократии, в честь царя или императора либо для поминания благотворителя. На таких праздниках религиозные ритуалы имели явный политический контекст. Когда афиняне отмечали с VI века до н. э. Панафинеи, они чествовали Афину; когда этолийцы в конце III века до н. э. учредили Сотерии, они воздавали почести Аполлону Пифийскому и Зевсу Спасителю. Однако афиняне вспоминали о победе Афины над Посейдоном, а этолийцы праздновали свою победу над галлами. Не видеть здесь разницы значило бы игнорировать светскую функцию, определенную новым праздникам вводившими их лицами.

Хороший пример политического значения праздника дает декрет, касающийся одного из древнейших торжеств Афин — Таргелии. Главным ритуалом этого празднества было подношение первых плодов Аполлону Отчему — покровителю предков, а также символическое изгнание из города двух людей[123]. В 129/128 году до н. э. оно было реорганизовано и превратилось в патриотический праздник, подчеркивавший достижения предков. Составитель декрета поясняет:

Меры принимались для «увеличения жертвоприношений, а также красивых и благочестивых почестей». Этот текст объединяет главные аспекты, характерные для праздника эллинистического времени: стремление к увеличению масштабов и красоте, а также политический подтекст.