Интервью: Картер Бэйс и Крейг Томас

Самые известные работы Картера Бэйса и Крейга Томаса:

✓ «Игры Гудвина» (создатели/исполнительные продюсеры/сценаристы), 2013;

✓ «Как я встретил вашу маму» (создатели/исполнительные продюсеры/сценаристы), 2005–2013;

✓ Номинация на премию «Эмми» («Лучшая оригинальная музыка и текст»), 2010;

✓ Номинация на премию «Эмми» («Лучший комедийный сериал»), 2009;

✓ «Американский папаша» (продюсеры-супервайзеры/сценаристы), 2005–2006;

✓ «Оливер Бин» (сопродюсеры/сценаристы), 20032004;

✓ «Вечернее шоу с Дэвидом Леттерманом» (сценаристы), 1997–2002;

✓ Номинация на премию Гильдии сценаристов Америки («Комедии/варьете, включая ток-шоу»), 2000–2002;

✓ Номинация на премию «Эмми» («Лучший сценарий для варьете, музыкальной или комедийной телепередачи»), 1998–2002.

Н.Л.: Как вы придумали концепцию сериала «Как я встретил вашу маму» («How I Met Your Mother», далее – «HIMYM»), в частности его характерный стиль – использование закадрового текста, флэшбэков, переходы между персонажами и временным и периодами?

К.Б.: По-моему, мы изначально хотели снять однокамерный сериал, но тогда считалось, что однокамерные комедийные сериалы просто не пойдут (это было девять лет назад), так что мы позаимствовали немало элементов этого стиля – больше сцен, больше монтажных трюков, больше «киношной» работы камер, но сняли сериал четырьмя камерами и добавили закадровый смех. Стиль стал естественным развитием этой задумки.

С точки зрения флэшбэков, переходов и всякого такого наш стиль – это просто гремучая смесь кино и телевидения, которая в достаточной степени нас вдохновила.

Например, «Энни Холл» – это Тигр и Евфрат современной романтической комедии. Откройте любую страницу сценария этого фильма – и вы найдете что-нибудь, что мы и сотни других людей оттуда стянули за годы (как сознательно, так и нет). Сеансы у терапевта, идущие параллельно на двух половинах экрана, субтитры первого свидания, повествование не в хронологическом порядке… Художественное послание этого фильма в том, что никаких правил нет. Зрители достаточно понятливы, чтобы примириться с небольшим количеством магического реализма, если им интересны персонажи и история, которую вы пытаетесь рассказать.

Моя любимая часть нелинейного повествования в «Энни Холл» – то, что мы узнаем конец истории в самом начале: «Мы с Энни расстались». Есть в этом что-то прекрасное, и если подумать, то концовка нашей первой серии – «Вот так я познакомился с вашей тетей Робин» – это дань уважения этому моменту. Или, если уж начистоту, мы его попросту украли.

К.Т.: Нам с Картером нравится впихивать в серию как можно больше сюжетов и идей. (Это либо амбициозность, либо реакция недолюбленных в свое время сценаристов, в зависимости от того, как посмотреть.) Нам нравятся сюжетные повороты, откровения, загадки, подготовка и воплощение, так что наши серии бывают довольно навороченными. В традиционных многокамерных сериалах сцен в серии сравнительно мало (в некоторых всего по пятнадцать – двадцать сцен), зато сами сцены длиннее. В сериях «HIMYM» часто бывает по восемьдесят сцен, очень редко – меньше сорока – пятидесяти. Мы хотели снять многокамерный сериал, но монтировать его как однокамерный (или даже как полнометражный фильм), так что снимали серии по три дня, а не как принято – перед живой аудиторией с несколькими заранее отснятыми сценами. На стиль повлияло и то, что весь наш сериал – это рассказ отца детям: когда вы что-то рассказываете, вы останавливаетесь, начинаете снова, возвращаетесь, забегаете вперед, отступаете в сторону (я уж не говорю о том, что приукрашиваете кое-какие подробности!). В общем, неровность вписана в генетический код сериала.

Н.Л.: Мне очень нравится ваш сериал, но мне интересно, не беспокоились ли вы, что на вашей изначальной задумке (не слишком ли она выпендрежная?) сериал много сезонов не продержится? Или же вы изначально планировали рано или поздно отказаться от избранного стиля и, скажем, раскрыть имя матери заранее?

К.Б.: Я лично люблю хороший выпендреж – если он хорошо сделан. Проблема тут в другом. Телезрители часто не могут полюбить концептуальный сериал, потому что с первой серии начинают задавать себе вопрос: «А как они это собираются поддерживать?»

Н.Л.: Мне кажется, в этом разница между кино и телевидением. Кино – это свидание ради того, чтобы переспать. Телевидение – это свидание ради того, чтобы жениться.

К.Б.: Но если говорить про нашу главную фишку, мы считаем, что она вторична по отношению к основному содержанию истории, дружбе между пятью главными персонажами. Поэтому мы постоянно раздумывали, как долго сможем придерживаться нашей концепции и стоит ли откладывать встречу Теда с будущей женой до самого конца. Мы думали как-то так: как только зрителей начнет тошнить от наших еженедельных сюжетов, Тед встретится с мамой, сериал на этом закончится, и мы пойдем делать что-нибудь другое. Но оказалось, что зрителей так и не начало тошнить. Нет, кое-кого начало, я уверен, но рейтинги все равно держались, а у нас сюжеты никак не заканчивались, так что мы продолжали делать сериал о пяти персонажах и их жизни, пока не появилась жена Теда. Мы провели восемь очень счастливых лет. Но вот когда мы начали обсуждать девятый сезон, в котором должны были преодолеть отметку в двести серий, разговоры были такие: «Что мы хотим написать? Что нас самих порадует?» Именно тогда мы впервые решили, что встреча с мамой состоится до финала сериала. Мы заключили своеобразную сделку с самими собой: мы будем следовать правилу, что Тед не может встретиться с мамой до последней серии… но при этом мы с ней встретимся. И мы будем обыгрывать эту идею всеми доступными способами, не нарушая главного правила сериала.

К.Т.: На презентации мы назвали сериал «Сто лучших историй парня о его безумной жизни в возрасте чуть за двадцать». По иронии судьбы нас в скором времени ждет двухсотая серия, а всем персонажам уже за тридцать. Все зашло дальше, чем мы предполагали, потому что зрители переживают за персонажей и актеров, а не за название и фишку. Сюжетный ход с рассказчиком из будущего, кроме того, дал нам своеобразную подушку безопасности: мы могли рассказывать реалистичные, мрачноватые, эмоциональные истории, подразумевая, что в 2030 году, даже если по пути и были какие-то проблемы, у Теда и его друзей все хорошо.

Н.Л.: Откуда появились ваши главные персонажи? Прототипами стали ваши знакомые, или вы их просто выдумали, или что-то среднее?

К.Б.: В пилотной серии было немало автобиографического. Я был холостяком и только приближался к этому перекрестку, а Крейг недавно женился и пытался приспособиться к взрослой жизни. А еще мы переехали в Лос-Анджелес после пяти очень классных лет в Нью-Йорке. Мы тосковали по дому. Нас наняли писать для Леттермана сразу после окончания колледжа – по сути, без подготовки забросили в вихрь нью-йоркской жизни. Мы работали и тусовались с отличным народом, пили, бегали, ездили на такси, целовались со странными людьми, делали большие ошибки и были достаточно молоды, чтобы проснуться с утра и почти не чувствовать похмелья. Отличное было время, куда веселее, чем школа и колледж, и, проведя около года в Лос-Анджелесе, мы поняли, как нам всего этого не хватает. Я тогда впервые за всю взрослую жизнь понял, что такое ностальгия, и выразил это новооткрытое чувство в пилотном сценарии.